Автор неизвестен

Буддийские сутры. Часть 2.

мысли от алчности. Отказавшись от греха злонамеренности, он

пребывает свободный мыслями от злонамеренности, в доброте и сочувствии ко всем

живым существам он очищает мысли от злонамеренности, отказавшись от косности, он

пребывает свободный от косности, ощущая в себе способность ясного воззрения,

внимательный и вдумчивый он очищает мысли от косности. Отказавшись от

беспокойства и терзаний, он пребывает свободным от беспокойства, внутренне

умиротворенный в мыслях, он очищает мысли от беспокойства и терзаний.

Отказавшись от сомнения, он пребывает за пределами сомнения; лишенный

неуверенности в хороших свойствах, он очищает мысли от сомнения.

Подобно тому, брахман, как если человек, взяв в долг, откроет дело, это его

дело будет процветать, он сможет оплатить прежние долговые обязательства, и у

него еще сверх того останется, на что поддерживать жену, и он сможет сказать

себе: «Вот, прежде я, взяв в долг, открыл дело, это мое дело стало процветать, и

я смог оплатить прежние долговые обязательства, и у меня еще сверх того остается

на что поддерживать жену», – он получит от этого радость, достигнет

удовлетворения.

Подобно тому, брахман, как если человека постигнет недуг, он будет страдать,

тяжело болеть, и еда не будет ему впрок, и в теле не останется силы; и со

временем он освободится от этого недуга, и еда будет ему впрок, и в теле его

будет сила, и он сможет сказать себе: «Вот прежде меня постиг недуг, я страдал,

тяжело болел, и еда не была мне впрок, и в теле моем не осталось силы; теперь же

я освободился от этого недуга, и еда мне впрок, и в теле есть сила», — он

получит от этого радость, достигнет удовлетворения.

Подобно тому, брахман, как если человек будет заключен в темницу, и со

временем освободиться от этого заточения здравым и невредимым, и ничего не

потеряет из имущества, и сможет сказать себе: «Вот прежде я был заключен в

темницу, теперь же освободился от этого заключения здравым и невредимым, и

нечего не потерял из имущества», — он получит от этого радость, достигнет

удовлетворения.

Подобно тому, брахман, как если человек будет рабом, не зависящим от себя,

зависящим от другого, не имеющим право идти куда хочет, и со временем

освободиться от этого рабства, став зависящим от себя, не зависящим от другого,

раскрепощенным, имеющим право идти, куда хочет, и сможет сказать себе: «Вот

прежде я, был рабом, не зависящим от себя, зависящим от другого, не имеющим

право идти куда хочу, теперь же я освободился от рабства, став зависящим от

себя, не зависящим от другого, раскрепощенным, имеющим право идти, куда хочу», —

он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.

Подобно тому, брахман, как если человек с богатством и имуществом будет

следовать по труднопроходимой дороге в голоде и в страхе и со временем оставит

позади трудную дорогу, спокойно и без страха, здравым достигнет края деревни и

сможет сказать себе: «Вот, прежде я с богатством и имуществом следовал по

труднопроходимой дороге в голоде и в страхе, и теперь же, оставит позади эту

трудную дорогу, спокойно и без страха здравым достиг края деревни», — он получит

от этого радость, достигнет удовлетворения.

Так же точно, брахман, и монах, не отказавшись от этих пяти преград, видит

себя словно в долгу, словно в болезни, словно в темнице, словно в рабстве,

словно на труднопроходимой дороге. И, подобно этому, брахман, монах, отказавшись

от этих пяти преград, так же точно видит себя, брахман, словно свободным от

долга, словно свободным от болезни, словно освободившимся от заточения, словно

раскрепощенным, словно находящемся в спокойном пристанище.

Когда он видит себя отказавшимся от этих пяти преград, в нем рождается

удовлетворенность, у удовлетворенного рождается радость, от радости в сердце

успокаивается тело, успокоившиеся телом ощущает счастье, счастливый сосредоточен

в мыслях. Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших

свойств, он достигает первой ступени созерцания, — связанной с устремленным

рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость

и счастье — и пребывает в ней. Он обливает, заливает, переполняет, пропитывает

это тело радостью и счастьем, рожденным уединенностью, и не остается во всем

теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным

уединенностью.

Подобно тому, брахман, как искусный банщик, или ученик банщика, насыпав