Виталий Фил

Без ИМЕНИ

начинался этот абзац? Думаешь, про поиск в Сети?

В заголовках не ставят точек.

Время идёт и вдруг кто-нибудь возьмет, да и разбудит твою злость. Она слепа и главное - найти её выход. Не оставляй её предоставленной самой себе - она разрушит и тебя.

Отказ от спиртного усилием воли.

Как записка всем павшим богам, обитателям мутных зеркал, ушедшим на дно оркестровой ямы, словно вчерашний страшный сон…

Сквозь писк старенького модемчика, безуспешно пытающегося прорваться сквозь облачную завесу прерывистых гудков, до меня стало медленно доходить: зачем мне лезть в Сеть, смотреть дебильную почту? Зачем мне делать то, что я не хочу? Зачем притворяться и пытаться не грубить и исправно платить за проезд в трамвае? Я уже не смотрю на других, не тыкаю всех вокруг в чужие ошибки. Я отвечаю за себя и только за себя. И когда придёт время Суда, я отвечу за каждое слово, за каждый поступок, насколько низменными и гадкими они бы ни были. Потому что эта жизнь - такая у меня одна. (с) Дельфин.

Но стоит перепить,

Мой самый страшный враг

Из заточенья вырвется,

И наступает мрак…

В её голосе слышалось отчаянье. Слышалась боль, слышался сдавленный пронзающий душу крик боли.

Куда ушли все, отправлявшиеся на войну? Куда, как не в долину вечного покоя - участь, уготованная всем воинам всех войн. Бросим это занятие. Мы выросли из этих игр.

Ты говоришь, что разочарован? Это хорошо. Это значит, что до этого ты, будучи очарован, жил не видя всей правды.

Органика сжигает меня дотла, выворачивает наизнанку мою душу. Будь проклят тот мир, та система, породившая такого социального извращенца. Мне здесь такому места нет. А измениться - выше моих сил. Неужели миру нужен я, наглый, жестокий, бессердечный и эгоистичный в своих проявлениях? Меня учат брать силой то, что я мечтал получить в награду за преданность и любовь… За что мне такое испытание?

Травя себя чаем и душеспасительными беседами, я раз за разом слышу один и тот же ответ…

Тут стоит заметить, что даже через завесу назойливого бреда я вижу отблески истины. Эту живучую тварь не убить даже выстрелом в упор. Я слушаю то, что слушать нельзя просто по определению, но я-то еще жив и всё такое. Мне говорят, что я загоняюсь и несу чушь, но эта чушь - моя жизнь! Когда-то я, слушая других и слыша от них всё то же, но уже пройденное мной… Я говорил им точно также: не загоняйтесь, не несите чушь. Как я был слеп. Боже, как же я был слеп. Сейчас.

Нажми 'save'. А затем курок… и 'load'.

Сейчас? Кто следующий, тот и прав в этой пустыне мнимых иллюзий пустых книжных полок. Я стою перед ними, но мне нечего брать: там нет ничего, чего бы у меня уже не было. Всё я. Везде и всюду. Моё лицо насмехается надо мной в виде моего Слепого Бога, что говорил об этом неоднократно. Всё ясно, но еще не так чётко, чтоб принять это без оговорок. Я уже просто не знаю, как же мне еще похулиганить не нарушая Закона.

Что до настоящего дня, то меня достали провода и самки-замки. Хотя ни с теми, ни с другими я общаться не умею. Знаете ли.

Любовь - самое светлое в этом дебильном мирке. Вот почему так хочется начать курить коноплю и принимать ЛСД.

Конечно, далеко не всё, что он говорит - правда.

ГЛАВА 10 / ХЛОПЬЯ

Окончательно я проснулся только в маршрутке, смутно охваченный странным ощущением чего-то необратимо, трагически безвозвратно изменившегося.

Было время, когда чудовища глубин превосходили по силе богов. То было время вне разума, подобно мифам индейцев Южной Америки. Тогда земля была еще бесплодна, а у мужчин не росла борода. Лишь позже начали появляться деревья. Тогда, в начале времен пена моря была черного цвета. В начале времен не было ни еды, ни лекарств, а люди были с хвостами. Тогда меня не было еще и в помине, а он был самым сильным и свободным из грозных демонов-воителей.

Стекла маршрутки, отчаянно пытавшейся пробиться сквозь несущиеся ей навстречу толпы снежинок, насквозь промерзли. В старательно выведенном узоре угадывались схематичные лица чьих-то характеров и причудливо переплетающиеся силуэты историй. Но всем было на это плевать: горячими лёгочными усилиями они хладнокровно рушили целые вселенные только ради того, чтоб лишний раз тупо взглянуть на проносящийся мимо завьюженный проспект, и сказать: 'Вот, бля, метелит! Э-э, где это мы едем?'

Глядя сквозь плачущую, оттаявшую, но так и оставшуюся непроницаемой плоскость окна, я скользил взглядом по домам и улицам, засыпанным оцепенением белых холодных снов.