Дмитрий Гаврилов

Мифологический образ темного бога в языческой трад

Эринии, дщери богов!

Вы беззаконные зрите кончины,

Зрите обманом сквернимые ложа, -

Явитесь! На помощь! Отмстите за гибель отца моего!' [59]

Порядок слов в первых двух строках позволяет соотнести Персефону и Кару-Кору, это просто два имени одной богини. Аид же сравним с Подземным Гермесом.

Вспомним, что Гермес сразил в битве гигантов и богов титана Ипполита, при этом воспользовавшись шлемом Аида, который делает невидимым всякого, кто наденет его. Гермеса нередко изображали в этом шлеме, его же, как и меч, получил Персей у Гермеса, чтобы поразить Медузу. Носить шлем (ср. корону) в символике мифологического мышления означает, по сути, получить права и власть, стать равным прежнему владельцу, стать и быть им самим.

Гермес откликается на зов мстителя-Ореста:

'Несет гнев,

Несет кровь,

Изострил дух

Совершить месть.

Гермес, Майи сын,

К цели прямой ведет его,

Ведет, окутав тьмой лукавство мстителя' [60]

Как видим, обращался-то Орест к Хтонию-Гермесу, а помощь ему приходит в образе Гермеса-олимпийца. Значит мы правы, предположив, что речь об одном и том же великом боге.

Плутарх говорит, что Аристид после битвы при Платеях приносит 'в жертву быка Гермесу Подземному' [61]. Приносит, надо понимать для легкого прохождения душ погибших в царство Аида.

Гермес – бог Смерти (но не в той ипостаси, что Танат, а водчий мертвых).

'Полетели за Эрмием тени, и вел их

Эрмий, в бедах покровитель, к пределам тумана и тленья...' [62]

'...И ты приди,

Гермес, водитель душ в подземном царстве,

Чтобы меня, лишь меч вонзится в бок,

Без судорог мгновенно успокоить.' [63]

Гермес, как и скандинавский Локи, ярко выраженный трикстер – 'отец лжи, коварства и раздоров', их-то он и вкладывает в Пандору [64]:

'Аргусоубийца ж, вожатый, вложил после этого в грудь ей

Льстивые речи, обманы и лживую, хитрую душу.

Женщину эту глашатай бессмертных Пандорою назвал'.

Сделано это для того, чтобы Кривда разрушила устои земного мира и приспело время Потопа.

Гермес (и Один) пользуется копьем, а это оружие чаще всего соотносимое с Нижним миром подобное соотнесение станет понятно, если вспомнить, что восприятие мира в древности носило образный характер. Так ростки растений “пробивали” землю весной подобно копью, а сами происходили из мира подземного. В силу такого внешнего соответствия само копье понималось как оружие хтоническое, но связанное с жизнью и возрождением. В виде орудия последующего возрождения копьё выступает в библейском тексте, где сказано, что Христос был убит на кресте копьем. Бог Один для своего мистического возрождения протыкает себя копьем и пригвождает к дереву.

Наш частый соавтор А.Е.Наговицын отмечает, что обычай насаживать на копья головы поверженных врагов говорит не о жестокости, а о магической попытке “возродить” силу и могущество умерших в себе, так как голова считалась личностным вместилищем души человека.

'Быстроногий вестник Зевса

Страшное одолел порождение

Мощной семенами Земли,

Копьем уметивши в Аргуса' [65].

Рожденный Землей, неусыпный тысячеглазый Аргус мог быть сражен только Гермесом, связанным с этим миром и оружием этого мира. Магическая подоплека налицо. Отметим, что Аргус никак не хтонический персонаж: “Архаический образ Аргуса переплетается с представлениями об Аргусе – сыне Зевса и Ниобы, эпониме города Аргоса в Пелопонессе и основателе земледелия, а так же с Аргусом – правнуком предыдущего и освободителем людей от чудовищ (бык в Аркадии, Эхидна); этот Аргус – переходная фигура от архаики к героизму. В дальнейшем – персонификация звездного неба” [66]. Сюжет об убийстве Аргуса Гермесом определенным образом соотносится с мифом об оскоплении Кроном бога Неба Урана.

В дополнение к темному образу Гемреса следует добавить, что согласно Плутарху [67] его называют “собакой”, т.е. отождествляли с собакоголовой обезьяной – “Тотом” и с божественным шакалом, водчим мертвых - Анубисом (тут можно вспомнить и про волков Одина, псов Аида, собак Ямы, про хортов Старого Старика из мифа о Иване Быковиче и т.д.)

“Вот наводящий ужас посредник между небесным и подземным миром, с величественным ликом, то темным, то золотым, высоко возносит свою песью голову Анубис, в левой руке держа кадуцей, правою потрясая зеленой пальмовой ветвью” [68].