Надежда Первухина

Имя для ведьмы- 2

В чашу полилась кровь, но не красная, а темно-бурая, словно ржавчина, и густая, как смола. В воздухе же запахло мертвецкой...

Теперь чаша была полна. Мумё опустила рукав, и кровь ее перестала течь.

- Вонмите, - сказала старуха, - я призываю свидетеля нашей клятвы!

И из ее правого рукава выбралась крупная заспанная крыса, та самая, которой испугалась телеведущая Линда. Мумё бережно опустила крысу на столик рядом с чашей крови. Крыса сразу встревоженно встала на задние лапки и начала принюхиваться.

- Это не просто крыса, сестры. Это наш свидетель и наш терафим, который возьмет, чтобы потом возвратить сторицей. Перед ней мы произнесем нашу клятву!

Мы не свернем с начертанного пути.

Мы не выдадим наших тайн непосвященным.

Мы не испугаемся смерти, ибо мы сами - смерть.

Мы не испугаемся закона, ибо мы сами - закон.

Мы подчиняемся только Великой Черной Госпоже, которой вручаем наши тела, души и помыслы.

Мы не пощадим ничего и никого ради торжества Учения.

Пока женщины хором произносили слова клятвы, вторя старухе Мумё, крыса-терафим, опершись передними лапками о край чаши, острым язычком быстро лакала кровь. И, едва были произнесены последние слова, она опрокинула чашу, тем самым показывая, что более в ней нет ни капли.

- Наши жертва и клятва приняты! - торжествующе сказала Мумё, а порядком потолстевшая крыса принялась умываться. - Знаете ли вы, на что способен этот терафим, напившись нашей крови?

- Нет...

- Он в любой момент сможет принять облик каждой из нас: поодиночке либо всех вместе! А мы поспешим вершить те дела, которые призваны вершить на свободе!

- Но... если на воле нас кто-нибудь опознает...

- Верьте мне: как эта крыса способна принимать наш облик, так и мы сможем укрываться под личиной крысы.

- Мы - оборотни... - протянула Ама-но кавара.

- Да, но не это главное. Главное то, что нам предстоит сделать. Но об этом вы узнаете позднее...

- Когда же произойдет подмена и мы окажемся на свободе? - нетерпеливо спросила Кагами.

- Потерпи, сестра, ждать не так уж и долго. У нас ведь должна быть не только армия, которая стоит на столике, но и рабы, полностью подчиненные нашей воле, - духи, готовые ради нас на все. Они будут, будут... Крысы об этом позаботятся. - Мумё улыбнулась:

- Для начала вы уже знаете немало. Давайте возвратимся в наши камеры и продолжим жизнь арестанток. Ненадолго.

И все они действительно вернулись в свои унылые камеры, лучезарно улыбаясь охранникам, напевая про себя синтоистские гимны. И наступившая ночь прошла для этих женщин спокойно, им снились сны, предвещавшие богатство, власть, свободу и славу...

А вот пятерым охранникам не повезло. Их (дежуривших причем на разных объектах) покусали крысы. Да так, что к утру у крепких и абсолютно здоровых мужчин началась лихорадка. Ия Карловна сбилась с ног, делая уколы своим неожиданным больным. Но никакие уколы, промывания и прижигания не помогли: у всех пятерых фантастически стремительно развился сепсис, и в семь часов утра, перед общей побудкой, полковник Кирпичный мрачно взирал на пять остывающих трупов, вытянувшихся на жестких больничных койках. Рядом с полковником тихо рыдала Ия Карловна, сморкаясь в ватно-марлевую повязку. Полковник же, стремительно трезвея, мучительно пытался понять, что за напасть постигла его доселе образцовую женскую колонию.

- Да перестаньте же выть, Ия Карловна! - не выдержав, рявкнул он. - Обеспечьте-ка лучше полную дезинфекцию служебных помещений, а также камер. И это... яду крысиного насыпьте, я выдам, у меня есть, специальный...

Врачиха кивала, соглашаясь. Полковник Кирпичный вздохнул:

- Жалко, конечно, парней, но что поделать, видать, судьба. Родственникам сообщим немедленно, на похороны денег выдадим... Ну, прекратите реветь! Все-таки это еще не конец света...

* * *

На столе опять красовались коньяк, ликер, дорогие закуски...

В. Шефнер

- Все-таки это еще не конец света, - авторитетно заявил элегантно одетый и выбритый мужчина другому мужчине, одетому по-домашнему и глубоко небритому, наливая себе вермута “Феллини” в бокальчик с алмазной гранью.

- Ну, это как сказать! - вскинулся было небритый, но сник и налил себе простого армянского коньяку. В красную кружку “Нескафе”...

- За удачу! - они чокнулись и выпили.