Надежда Первухина

Имя для ведьмы- 2

голос врачиха. - Попрошу мне не указывать на мою некомпетентность! Мой долг - спасти вас от пагубного порока. Чего бы мне это ни стоило.

Врачиха подошла к настенному шкафику, за матовым стеклом которого угадывались упаковки с одноразовыми шприцами и коробки ампул. Ия Карловна быстро выбрала подходящую ампулу, легко, голыми пальчиками отломила стеклянную головку и принялась набирать содержимое ампулы в шприц, изредка при этом бросая быстрые непонятные взгляды на замершего в каком-то отупении начальника охраны колонии.

- Что это? Зачем это? - слабо засопротивлялся Кирпичный, когда Ия Карловна со шприцем наизготовку двинулась к нему.

- Спокойнее, Дрон Петрович! Это успокоительное, для снятия абстиненции и тремора. Вы же сами видите, у вас тремор, руки дрожат и... все остальное.

- Не надо меня лечить! - заорал полковник и кинулся в противоположную сторону комнатки. - Нет у меня никакого... делириума! Это все вы, вы сами мертвая! Вас вчера вечером крысы загрызли! И еще девятерых человек! Насмерть!

- Вот видите, - снисходительно усмехнулась Ия Карловна и неотступно стала кружить по комнате за полковником, не выпуская шприца из рук. - Вас просто преследуют галлюцинации. Как я могла бы быть вчера мертвой, по вашим словам, если сейчас я живая и вполне настоящая женщина...

Ия Карловна отложила в сторонку шприц и как-то очень чувственно усмехнулась. А ошалевший от всего происходящего полковник вдруг увидел, что у врачихи чрезвычайно соблазнительные губы и грудь под халатом дышит как-то очень возбуждающе. Ия Карловна притиснула полковника к столу и вдруг впилась поцелуем в его не ожидавший такого поворота событий рот, одновременно расстегивая шаловливой ручкой полковничьи штаны. Кирпичный застонал и открыл обезумевшие глаза. Непонятно, каким образом, но врачиха уже была полностью нагая, и темные вздувшиеся соски ее грудей нацелились на Дрона Петровича как пистолетные дула.

- Ия Карловна, да что же это?! - жалобно как-то простонал полковник, понимая, что лежит на столе, а врачиха уже оседлала его и понеслась в бешеной похотливой скачке, запрокинув голову с оскаленным и визжащим алым ртом...

И разом все кончилось. Обессиленный полковник даже не почувствовал, как Ия Карловна вколола ему шприц под самое сердце. По телу Кирпичного разлилась бездумная истома, он, наверное, на несколько минут задремал и очнулся оттого, что врачиха ощутимо трясла его за плечо:

- Дрон Петрович, очнитесь! Как вы, однако, плохо переносите азалептин.

- Что? - открыл глаза полковник и помотал головой, приходя в себя и оглядывая собственное тело. Тело было одетым, и беспорядка, свидетельствующего о недавнем чудовищном распутстве, вовсе не наблюдалось. Кирпичный глянул на Ию Карловну.

Та выглядела совершенно безукоризненно и официально, и халат ее был застегнут на все пуговицы. “Черт-те что, - подумал Кирпичный. - Было это или не было?”

- Вы находитесь во власти галлюцинаций, - ласково-убедительным тоном сказала ему Ия Карловна. - Галлюцинации же есть порождение ваших подсознательных желаний, фобий, комплексов... И все это - из-за неумеренного потребления алкоголя. Ну да ничего. Я вас вылечу. Лишь бы на это было ваше желание.

- А как же мертвецы? Загрызенные крысами?

- Ох, как трудно с вами, Дрон Петрович! Нет никаких мертвецов, все это ваши гал-лю-ци-нации. Понятно?!

- Понятно. А... то, что мы сейчас с вами...

- Что?

- Ну, это...

- Не понимаю. О чем вы?!

- Ну как, вы и я, на столе... Это...

- Да вы что, смеетесь?

- Нет, - зло сказал полковник Кирпичный. - Опять, видать, галлюцинирую. Ладно. Спасибо вам, доктор, за лечение, а только надо мне приступать к моим прямым обязанностям.

- Как?! А терапия? Душ Шарко?!

- Подождет душ, никуда не денется.

С этими словами полковник Кирпичный решительно вышел из больничного блока, ощущая на душе гадкую пустоту. Будто кто-то обманул его, как лоха непутевого, а он этого даже не заметил...

И вдруг полковника осенило.

- Стой! - сказал он сам себе. - Мертвецов нет, значит, вчерашних? А кого ж тогда я нафотографировал и карточки запрятал в сейф?! Вот оно, хе-хе, доказательство! Врешь, врачиха, хоть и трахаешься ты хорошо! Нету у меня галлюцинаций!

И полковник Кирпичный рысью побежал к себе в кабинет, чтобы подтвердить эти свои торжествующие мысли. И осеннее солнце, переваливая за полдень, подбадривающе посветило ему в спину, дескать, давай, дерзай, мужик, борись за правду, и никаких гвоздей!