Коробейщиков Андрей

ИТУ-ТАЙ Ветер с зеленых холмов

по-другому. Зрачки сильно расширяются, привыкая к новым условиям. В это время глаза особенно уязвимы. Любой свет, особенно внезапный и сильный, парализует их. И чем сильнее источник света, тем дольше паралич. Сейчас ты попался на этот трюк. Будь я твоим противником, ты бы оказался полностью в моей власти. Любая ошибка в этом мире может стоить нам жизни, запомни это...

Из обожженных глаз побежали непрошеные слезы. Адучи постарался подавить их в себе, но не смог. Хорошо еще, что Унгена не было поблизости, было бы чертовски обидно, если бы он увидел его в таком беспомощном состоянии. Айрук прочитал его мысли:

- Унген сейчас находится в ста метрах от нас. Он лежит в овраге и размышляет о том, что только что было сказано тебе. Однако ему еще труднее, мне пришлось скрутить его веревками, потому что, ослепнув, он полез драться и очень рисковал окончательно лишиться зрения, наткнувшись на заостренную ветку.

Адучи хмыкнул, представив себе связанного друга, однако строгий голос Наставника заставил его вздрогнуть:

- Ахш… Ты расслабился сейчас, кеспокчи, решив, что это только игра. Это тоже твоя слабая черта - делить происшествия на "важные" и "не важные". И пусть тебя не вводит в заблуждение мой голос. В следующий раз вместо меня может оказаться Кишгуш или любой другой из ночных духов. Они очень натурально могут подделывать голоса. Ведь сейчас у тебя нет никакой уверенности что я - это я, только знакомый голос. Сейчас ты опять полагаешься на свой слух, считая, что рядом Айрук. Но поверь, у тебя не должно быть никакой, абсолютно никакой уверенности в этом...

Адучи почувствовал, как липкий холодный страх пополз по спине, обвиваясь змеем вокруг позвоночника. Эти слова в темноте напугали его. Айрук - или кто-то другой - замер поблизости, очевидно, наблюдая за его поведением. Вдруг послышался слабый заунывный звук. Тело среагировало мгновенно, Адучи принял оборонительную стойку, выхватив из-за пояса небольшой охотничий нож. Движение впереди, и что-то мягкое и холодное коснулось его лица. Мальчик закричал и ударил перед собой, но нож вспорол пустоту. Нужно было атаковать, завладеть инициативой, не позволяя противнику переменить местоположение. Но о какой инициативе могла идти речь, когда все тело сковал железными тисками дикий неуправляемый ужас. К тому же Адучи вспомнил предостережение насчет веток. Острая ветка вполне может пробить глаз, горло или даже живот, если налететь на нее с разбега. Да и преимущества противника были очевидны, он явно видел каждое движение мальчика. Положение было безнадежным. Снова голос Айрука за спиной:

- Испуг заставил тебя забыть все, чему тебя учили. Тебе нужно обуздать свои чувства. Иначе ты мертвец. Человек внутри тебя будет постоянно обманывать. Нечеловек, который тоже является частью твоей сущности, будет постоянно спать. Незавидное положение. Вот сейчас, например, ты не можешь быть уверен, что я Айрук, но все дело в том, что у тебя нет никакой уверенности и в обратном. И ты можешь запросто пырнуть ножом своего Наставника только потому, что он решил немного поучить тебя. Ведь так? Брось нож, кеспокчи... - последние слова не могли принадлежать Айруку. Они были произнесены злобно, с надрывом, с какой-то шипящей интонацией, не свойственной людям. И... затем спокойный голос Наставника с противоположной стороны:

- Брось нож, Максим. Он тебе уже не поможет...

Адучи был готов потерять сознание от страха, но вдруг странная ярость обожгла его изнутри. Он замер, перехватив нож, как учил его Айрук, клинком к руке, крепко зажав рукоятку пальцами в захвате, именуемом "капкан". Вторая рука, согнутая в локте, закрыла горло открытой ладонью. Устойчиво расставив ноги, он уперся ими в водянистый мох и, издал пронзительный вопль: "Тэрь! Арк ахаш", - призывая на помощь Небо и направляя свою силу узким лучом вперед, перед собой, застыл, закрыв глаза. Так он простоял до утра, в настороженной дреме-полусне, готовый умереть и убить одновременно, иногда подбадривая себя и прогоняя сон звонким кличем: "Тэрь! Тэрь!". Голос лже-Айрука больше не беспокоил его, но гвозди страха, вбитые им в нервную систему, не позволяли телу ни на секунду поверить в то, что сейчас рядом никого нет.