А. Стеклянников

Предназночение

об этом в словах, которые еще более

примитивны? Зачем вы вопрошаете? Таким образом истину не познать. О каких

методах вы спрашивали? Методах Любви? А каким методом растет дерево? И где

оно изучает этот метод, когда оно еще в семени? Нет метода, нет. Каждая

частица мира делает то, что должна делать, все идет, как надо, по закону

радости. Беда лишь в том, что мы забыли этот закон. А Саах... он принял все,

опустошился, отдал все Матери, а она отдала ему себя. Ведь она - это все,

что есть во вселенной. И он спонтанно делает то, что ему должно делать. И

каждый пройдет через это... И вы делаете то, что должны делать, сами не зная

об этом, или думая, что это ваше собственное побуждение и последующее

действие. Но это Она в вас, в ваших действиях, в ваших мыслях. Она

многопланова и играет сама с собой: та, которая свыше и та, которая в вас...

Сааху было смешно, но он побоялся потревожить собеседников и сдержался.

Они говорили долго, до полуночи. Сквозь сон Саах слышал гул их голосов, они

вставали, ходили туда-сюда, снова садились, два раза подкреплялись фруктами,

материализованными Аирамом прямо из воздуха, затем Йу заявила, что пора

спать, пожелала мудрецу всего хорошего, он одарил ее ослепительной улыбкой,

попрощался и исчез во тьме, чиркнув звездой по тихому ночному небу.

x x x

Призвав решительность, Саах обрел уверенность в непостижимости знания

завтрашнего дня, да что там, даже грядущего мгновения. В чем он был уверен,

так это в том, что он есть, существует. Да и то, имеет реальность свою, лишь

обращенный к Бескрайнему. А сам, будучи личностью, пребывал в вечности

только погрузившись в неподвижную интенсивность солнечного молчания, где все

дискретности проблем разрешались еще до своего появления. Но слова "до" и

"после" там имели надвременной смысл; и он снова мерно пульсировал, дышал,

подвешенный в... поразительно наполненной пустоте, зная все обо всем, но не

в мыслях, чувствах и словах, а так, сознанием, и поэтому, конечно же, не

зная ничего ни о чем. И все это одновременно. Но как "одновременно"? Не было

времени. И оно было все сразу, без постепенного раскручивания от PAST к

FUTURE, и поэтому не имело смысла. Тело плыло во вселенной, находясь тут же,

в поезде дальнего следования и... оно ощущало морщины убийственного

копошения мировых катастроф где-то в своих неосознанных магмах, бесконечно

простирающихся глубинах...

Вероятнее всего, жизнь его скоро изменится. В чем он видел свое

будущее? В повороте от высшего, светозарного, ликующего, любвеобильного,

бесконечного (конечно, там можно пребывать в полной славе некоторых своих

просветленных частей, но...) к ногам, погруженным в ил миллионнолетних

напластований лжи, гибельных щупалец смерти, тяжелого тупого бессилия,

бесконечной изнуренности, злобного отрицания любых изменений, в некое

плотное простирание амбициозного обмана, а ниже - просто усталого забытья

сознания? Но видел и делал не он. И надо было делать. И копать здесь, утеряв

почти все из того, чего не имел, но чем был. И приобретать это снова, но в

теле... Бог мой, не об этом ли говорила Йу.

А-а-а-х-х-х! Он ввинтился в эту трясину, закипевшую яростной агрессией

против сознательного в нее внедрения, опустился ниже, ниже; нечто заволокло

все вокруг дымной пеленой; он обессилел, замер где-то на уровне земли

золотистым глазом в мировом хаосе подсознания, медленно выплыл, проснулся в

тряском вагоне, обвел мутным взглядом купе и понял: да, это очень, очень

нелегко. Более того, это было невозможно. Но если бы он знал, что это в

принципе невозможно, он бы забросил это дело и наслаждался бы до конца своей

жизни тем, что получил от Матери. Он бы сотню раз подумал, прежде чем лезть

в кишащее змеями болото. Но он уже не думал ни о чем. И со светом Матери ему

были не страшны никакие змеи. По-другому было невозможно. Измучившийся мир

ждал неизвестно чего; чего-то, что изменило бы, наконец, всю эту свистоплясь

к... Руки и ноги затекли, он устал так, как не уставал за всю свою жизнь.

Что ж, он бросил вызов неизвестности; не ему менять предназначенное судьбой.

Пора! Он уснул. Йу хмурилась во сне; впервые она осталась одна, без Сааха, в

своих сновидениях, полных света и радости; и она искала своего любимого,

почти подозревая о его действительном местонахождении...