А. Стеклянников

Предназночение

О, какая

чушь; "и", "и", "и" и много всяких "и". Довольно! Это было как вопль. И

спокойно-спокойно бежал ручей, променяв великолепие гор на изобилие долины.

Как никогда, все было всегда.

- ... надо быть сытым по горло всем этим, чтобы броситься в воду, имея

лишь веру в Нее, понимаешь, Йу. - говорил Он Ей, глядя поверх изгороди,

провожая взглядом идущего прочь некоего молодого человека с бездонным

взглядом неопределенных глаз.

- Саах, ты знаешь. А я верю. - Она откинула волосы назад. - К чему

тянуть. Уж слышен зов. Впрочем, все произойдет в безмолвии; и без мыслей...

Синички слетелись и ждали угощения. Были двое, которых было много. Они

очень долго сидели на завалинке и смотрели на заснеженные склоны, в

бирюзовое небо, в глаза друг другу, что, в-общем-то, означало одно и то же.

И видели себя - Он и Она - идущими в веках по свихнувшимся меридианам к

полюсу на встречу с теми, кто когда-то были ими же, и не видели уж теперь

существование лишенным смысла. К величайшему слиянию. Все во всем всегда, в

каждой точке; и радость, радость, радость теплая, непередаваемая, как

об®ятие за миллионы миль, но близкое, чистое и, главное, ВСЕоб®емлющее.

Дышала светлая под боком тишина.

Мерцаю звездочкой,

И много нас, все - Вселенная одна...

Очередная,

Спадает с глаз густая пелена.

- Аста, - молвил Феб, вставая с завалинки и следя взглядом за бредущим

по склону яком.

- Что, Лувр, - отвечала Лин.

- Я, тот, кто зовет себя Нико, уже не тот... Понимаешь, Йу? Так кто я,

Свет или не Свет?

- Я знаю одно, что я Эли, - говорила Нат, мягко беря Таро за руку и

тихо уносясь в неподвижность неистового бешеного вращения вещей и форм к...

Мать была над всем. Пути столь близких незнакомцев пересекались под самыми

невероятными углами. Но... где они сходились, там и расходились. Это была

Боль. Пока еще.

x x x

Восхитительные горы, белизна бескрайних просторов... Если бы только не

тяжкий хлад сих сугробов, не обжигающий легкие морозный воздух. Саах

возвращался.

В один из дней своего пребывания в гостинице (в последний день) Йу

услышала за дверью шаркающие шаги, которые она узнала бы из тысяч других..,

походку самого дорогого ей существа. Дверь распахнулась, бородатая

обмороженная фигура ввалилась в комнату, в об®ятия Йу, в тепло

любвеобильного потока... Саах улыбнулся, плюхнулся на кровать, блаженно

закрыл глаза и молвил:

- Я "сеял", Они взошли.., - и уже спал, положив голову Йу на колени.

Счастье расцветало в ней незабудками, она тихо перебирала его спутанные

волосы, напевая детскую песенку, уверенная теперь, что утро застанет их в

дороге.

x x x

Дороги, машины, города. Поезда, вокзалы, общежития. Телеги, пароходы и

даже самолеты... Вдвоем они стремились найти ту точку пересечения меридианов

и параллелей, где бы они могли осесть, "посеяться", взойти всходами, начав,

наконец, расти вверх в стремлении отыскать в небесах свои корни... Или,

взглянув вниз, отыскать в своих корнях небеса.

Станция, такси, незнакомый городок. Улицы, дом, темный под®езд.

Лестница, дверь и, наконец, маленькая, уютная комната. Они переглянулись, их

взгляды слились в волнистый голубой поток, искрящийся золотыми прожилками.

Сколько лет они вместе? Года ни при чем. Как давно это было: Феб, поселок,

кучка индивидуальностей, случайно уцелевших тут и там. Ничто не случайно...

Мир снова жив, наполнен существами. Жизнь неслась вперед; с быстротой

курьерского поезда мелькали станции назначения: Рождение, Юность, Старость

и...; Рождение, Юность, Старость и... Был ли Саах единственным, который

понимал, что этот порядок можно, более того, необходимо было изменить?..

Пора было на время сложить крылья. Они поселились в этой комнате потому, что

им здесь нравилось. Небеса и корни сливались здесь, неуловимо переходя друг

в друга; спичка чиркнула, свеча была зажжена, вечность повернулась к ним еще

одной, неизвестной, из своих бесчисленных граней, для кого-то являющихся

путеводителями к самому себе и собственной цели, а для кого-то просто новой

возможностью самоуничтожения. О, человек, ты вечен... ты вечен... ты вечен

Глава 5. Портрет Матери.

"Никогда не уставайте

писать о новом."