Лев Толстой

Исповедь

разум есть творец жизни для меня. Не было бы разума, не было бы для меня и жизни. Как же этот разум отрицает жизнь, а он сам творец жизни? Или, с другой стороны: если бы не было жизни, не было бы и моего разума, -- стало быть, разум есть сын жизни. Жизнь есть всЕ. Разум есть плод жизни, и разум этот отрицает самую жизнь. Я чувствовал, что тут что-то неладно.

Жизнь есть бессмысленное зло, это несомненно, -- говорил я себе. -- Но я жил, живу ещЕ, и жило и живет всЕ человечество. Как же так? Зачем же оно живЕт, когда может не жить? Что ж, я один с Шопенгауэром так умЕн, что понял бессмысленность и зло жизни?

Рассуждение о суете жизни не так хитро, и его делают давно и все самые простые люди, а жили и живут. Что эк, они-то все живут и никогда и не думают сомневаться в разумности жизни?

МоЕ знание, подтвержденное мудростью мудрецов, открыло мне, что всЕ на свете -- органическое и неорганическое -- всЕ необыкновенно умно устроено, только моЕ одно положение глупо. А эти дураки -- огромные массы простых людей -- ничего не знают насчЕт того, как всЕ органическое и неорганическое устроено на свете, а живут, и им кажется, что жизнь их очень разумно устроена!

И мне приходило в голову: а что как я чего-нибудь ещЕ не знаю? Ведь точно так поступает незнание. Незнание ведь всегда это самое говорит. Когда оно не знает чего-нибудь, оно говорит, что глупо то, чего оно не знает. В самом деле выходит так, что есть человечество целое, которое жило и живЕт, как будто понимая смысл своей жизни, ибо, не понимая его, оно не могло бы жить, а я говорю, что вся эта жизнь бессмыслица, и не могу жить.

Никто не мешает нам с Шопенгауэром отрицать жизнь. Но тогда убей себя -- и не будешь рассуждать. Не нравится тебе жизнь, убей себя. А живЕшь, не можешь понять смысла жизни, так прекрати еЕ, а не вертись в этой жизни, рассказывая и расписывая, что ты не понимаешь жизни. ПришЕл в весЕлую компанию, всем очень хорошо, все знают, что они делают, а тебе скучно и противно, так уйди.

Ведь в самом деле, что же такое мы, убеждЕнные в необходимости самоубийства и не решающиеся совершить его, как не самые слабые, непоследовательные и, говоря попросту, глупые люди, носящиеся с своею глупостью, как дурак с писаной торбой?

Ведь наша мудрость, как ни несомненно верна она, не дала нам знания смысла нашей жизни. ВсЕ же человечество, делающее жизнь, миллионы -- не сомневаются в смысле жизни.

В самом деле, с тех давних, давних пор, как есть жизнь, о которой я что-нибудь да знаю, жили люди, зная то рассуждение о тщете жизни, которое мне показало еЕ бессмыслицу, и всЕ-таки жили, придавая ей какой-то смысл. С тех пор как началась какая-нибудь жизнь людей, у них уже был этот смысл жизни, и они вели эту жизнь, дошедшую до меня. ВсЕ, что есть во мне и около меня, всЕ это -- плод их знания жизни. Те самые орудия мысли, которыми я обсуждаю эту жизнь и осуждаю еЕ, всЕ это не иной, а ими сделано. Сам я родился, воспитался, вырос благодаря им. Они выкопали железо, научили рубить лес, приручили коров, лошадей, научили сеять, научили жить вместе, урядили нашу жизнь; они научили меня думать, говорить. И я-то, их произведение, ими вскормленный, вспоЕнный, ими наученный, их мыслями и словами думающий, доказал им, что они -- бессмыслица! Тут что-то не так, -- говорил я себе.

-- Где-нибудь я ошибся. Но в чЕм была ошибка, я никак не мог найти.

VIII

Все эти сомнения, которые теперь я в состоянии высказать более или менее связно, тогда я не мог бы высказать. Тогда я только чувствовал, что, как ни логически неизбежны были мои, подтверждаемые величайшими мыслителями, выводы о тщете жизни, в них было что-то неладно. В самом ли рассуждении, в постановке ли вопроса, я не знал; я чувствовал только, что убедительность разумная была совершенная, но что еЕ было мало. Все эти доводы не могли убедить меня так, чтоб я сделал то, что вытекало из моих рассуждений, т. е.

чтоб я убил себя. И я бы сказал неправду, если бы сказал, что я разумом пришЕл к тому, к чему я пришЕл, и не убил себя. Разум работал, но работало и ещЕ что-то другое, что я не могу назвать иначе, как сознанием жизни.

Работала ещЕ та сила, которая заставляла меня обращать внимание на то, а не на это, и эта-то сила и вывела меня из моего отчаянного положения и совершенно иначе направила разум. Эта сила заставила меня обратить внимание на то, что я с сотнями подобных мне людей не есть всЕ человечество, что жизни человечества я ещЕ не знаю.