Михаил Белов

Иисус Христос или путешествие одного сознания

с женой и детьми ехал в поезде Москва -Владивосток. Снят он был в Белогорске, от которого идет железнодорож- ная ветка на Благовещенск. Сам он был из Твери, что сразу приблизило меня к нему душой. Я захотел помочь ему во что бы то ни стало. Даже воп- реки своим обязанностям. Я решил помочь ему бежать из отделения, чувс- твуя, что так ему будет лучше и у него будет больше шансов выжить и выздороветь. Если верить его рассказам, которые у него переходили в откровенную трактовку своих видений, в дороге к ним пристали парни, обманом разлучили его с ней и детьми и сейчас им угрожает опасность.

Он так рвался к выходам из отделения, что его привязали к кроватям, чему он особенно не сопротивлялся, так как был интеллигентным и довер- чивым. Тем не менее слабым он не был. Иногда он в кульминационные момен- ты переживаний такую ярость обрушивал на ремни, что мне становилось жутко от мысли, что они могут не выдержать. Поговорив с ним сразу пос- ле его прибытия я пообещал ему вечером организовать ему побег, о чем он меня попросил. Его просьбы задели меня за живое. Когда я услышал в этой постоянной табачной дымке в отделении, сочившейся из туалета ока- ющий волжский говор и увидел его белую кожу и мягкость обращения к медперсоналу, когда не все санитары и сестры отвечали ему тем же, я понял что ему здесь не место лечения. Я видел весь ужас ситуации, в ко- тором оказалась его душа. Его положение представало передо мной тем бо- лее плачевным, что всю свою силу он тратил на доверчивые попытки обра- тить внимание медперсонала к своим просьбам и выпустить его отсюда или помочь его жене и детям. Запутался в себе он основательно. Часто на ме- ня он реагировал с более отчужденным отношением, чем было у него ко мне в предыдущем разговоре. Он не переставал оправдываться за сказан- ное, осознавая, что его могут воспринимать как ненормального. Я чувс- твовал-попади он на волю и вдохни он свободы необходимость оправды- ваться у него бы исчезла. И он бы успокоился. Направленность действий у него была - розыски жены. Мне казалось, что за парней он принял ра- ботников милиции, которым, возможно, жена сама и отдала его из-за его критического состояния.

Он умер этой же ночью от разрыва сердца.Не сделали вовремя укол.

Врач не хотела слушать его бред и мои просьбы помочь ему.

От больницы с небольшими исключениями у меня осталось только одно светлое воспоминание- Карпов. Звали его Коля. Он, несмотря на свои со- лидность, возраст и серьезность был тем, с кого постоянно смеются те, кто может смеяться бесконечно. Однажды волейбольная подача, попав в него, выбила его из равновесия, и он, покачнув скамейку, положил ее с элитой отделения на землю.

-Мы пойдем другим путем,- дважды сообщал он своим зрителям и сво- ему сопернику по шахматам. Ни его, ни их лица при этом не менялись. Я угарал за всех. Как-то раз с парнем я стал спорить о высоте забора.

-3 метра,-говорил я.

-2,5.

-Ты смотри, я - 178-180.

-А я - 185.

-Понял?- спросил у меня назидательно Карпов, -ты еще из ... не вылез, а он уже Аврору красил.

В областной больнице я работу не бросал.

Матушка собралась уезжать на Сахалин. До пенсии ей оставалось 3 года. В больнице подошла ее очередь на квартиру. Таня с мужем Борисом и детьми, уезжая по трудовому договору на Сахалин, не стала оформлять бронь, так как в трудовом договоре сохранение прежней жилплощади обе- щалось конституционным стилем. Директор совхоза им тоже не подсказал.

Сейчас же оказывалось, что бронь нало было оформлять отдельно, а указ- ка на нее в договоре официальной силы не имеет. На этом основании ма- тушку снимали с очереди на квартиру. Она обошла десятки инстанций - бесполезно. По поводу своей женитьбы я тоже не мог сказать ничего опре- деленного. Оскорбленная не только непониманием, но и некоторыми пред- ложениями некоторых ответственных работников больницы, матушка поехала на Сахалин тоже, зная, что заработки там выше, заключив трудовой дого- вор с одной из больниц, неподалеку от Таниного поселка -в Углезаводс- ке.

Я оставался один. Сентябрь и октябрь 90-го года-наверное самое на- сыщенное нердинарными переживаниями время в моей жизни. Когда Ира мне опять оставила надежду, я немного успокоился. Все отношения протекали в настоящем и прошлом. О будущем мне страшно было и упоминать. Но как можно жить без него. Через неделю я опять был у нее. Яркий свет в окнах предвещал недоброе. Дверь открыла ее молодая соседка.

-Ой,Миша!Сейчас.