Михаил Белов

Иисус Христос или путешествие одного сознания

меня просто аннулировало как личность. Хотя оно не было уничтожающим. Нао- борот оно излучало любовь ко мне. Я просто как личность растворялся в этой любви. Высокомерие же несло неприятность. То есть меня не было, а вместо меня я чувствовал одно неприятное мне чужое высокомерие.

- Продал душу Павитрину за банку сгущенки да кулек с конфетами, - подумалось мне, отбивая у меня желание это есть. Но ведь спокойное отношение к врагам - критерий психического здоровья - думал я дальше.

Несмотря на понимание этого, попытки начать есть их презент вызывали у меня чувство сделки с совестью. Я отодвинул конфеты, поставил в холо- дильник сгущенное молоко и пошел в институт сдавать зачеты к приближа- ющейся сессии. Но едва я вышел на улицу, как тут же увидел огненную стену прямо перед собой. Присутствовало чувство, что она находится лишь в параллельном мире, и причиной ее появления является разомкну- тость моей психики. Тем не менее прохождение этой стены, чтобы не выг- лядеть дураком в глазах прохожих, требовало некоторой доли мужества. В институте для сдачи зачета моими однокашниками была занята длинная очередь и дожидаться ее конца мне не хотелось, тем более мое состояние рождало массу комплексов через главный, что лишало меня уверенности в способности остаться на высоте при сдаче зачета, и я пошел домой, ду- мая зачет сдать позднее.

Придя домой, я сел в медитацию. Главной моей проблемой и желанием было забыть Павитрина. Но это было не так просто сделать: на кухне в холодильнике стояла всученная им банка сгущенного молока, а на столе лежали его конфеты. Я не хотел выбрасывать добро, и это было явным не- совершенством, так как к их присутствию я должен бы был относиться спокойно, но не мог. Через мгновение конфеты вылетели в форточку, а молоко пролилось в унитаз. Банку выбросил в ведро. После этого опять сел в медитацию. Я сидел на диване и не мог отключиться от мысли, что на кухне в ведре лежит банка Павитрина. Это была не ненависть. Нена- висть, если и случалась, была вторичным чувством. Это был страх. Страх перед непонятностью своего положения и всем происходящим. Я встал и пошел выносить ведро. После этого несколько успокоился.

Еще 2 дня я приходил в себя от этого похода к Павитрину, устраи- вая кроссы. Бесполезно. Радикальность не помогала, и боль затягивалась едва заметно. Вечером 5 января я сидел дома, когда у меня возникли мысли о Павитрине. От головы, подобно турбулентным водоворотам на мед- ленном течении воды, отрывались какие-то видения и исчезали по мере удаления от первой. Одновременно родилось чувство, что надо сходить к Павитрину и сказать Оле, как ей надо действовать с Павитриным. Я уви- дел, что он и у нее сосет энергию, подобно тому, как это делает у ме- ня. Вечером следующего дня я зашел к ним. Павитрина дома не было.

- Мы вчера весь вечер говорили о тебе и молили Бога, чтобы ты пришел, - сказала мне Оля, насторожив меня. - Ты тогда сказал Вадику, что если он поедет в Китай, то может погибнуть насильственной смертью.

И он сейчас переживает по этому поводу. Мы ведь собрались с ним ехать.

- Я вообще пришел сказать тебе, чтобы ты не ездила с ним. И вооб- ще было бы тебе лучше, если бы ты ограничила с ним свои отношения. Я вытащил бумажку, на которую дома выписал все, что хотел ей сказать и стал говорить написанное по пунктам.

1. Не рассказывай ему свои чувства и результаты от занятия цигу- ном - то, что ты нарабатываешь во время упражнений -энергия- остается у тебя тонкой пленкой после твоего рассказа.

2. Не слушай его советы и оставайся на своем месте, делая свое де- ло.

3. Не езди в Китай, а после его отъезда все свободное время и се- бя посвяти цигуну.

После этого пункта Оля расстроилась: - А мы уже решили ехать вдвоем. Вадик хочет мне на их технике подкорректировать зрение.

Сказанное ею меня остановило. Я почувствовал, что Оля ему совсем небезразлична, и что у них свои отношения.

-Тогда я не знаю.Тогда, может быть, тебе и стоит поехать.

Когда я зашел, я был наполнен духом и уверенностью. Но едва я открыл было рот, как вдруг как будто из меня без моего желания стали выпускать силу. Я сдулся как воздушный шарик, и опять стал четко диф- ференцировать свою и духовную структуру Павитрина, контуром его тела, стоявшую за моим правым плечом. Было такое чувство, будто этот выпуск из меня силы производит она, но образ этих ее действий оставался мне непонятным, как и ее происхождение у меня за спиной.