С.Ю. Ключников.

Священная наука чисел

Клемент Александрийский, Ориген, Фома Аквинский были теми

редкими исключениями, которые хранили свет истины. Лишь гностические

школы и неоплатонизм высоко подняли знамя герметической мудрости.

Достижения Симона Мага, гностиков Василида, Валентина, Карпократа с их

учением о Демиурге, Эонах, Плероме, прозрения неоплатоников Филимона,

Плотина, Порфирия, Прокла, духовный подвиг Дионисия Ареопагита,

который, по мнению Шмакова, "открыто стремился воссоздать великое

учение Гермеса", стали звеном между герметизмом Средних веков и

древней системой Трисмегиста.

В Средние века герметическая традиция была воскрешена, в первую

очередь, благодаря усилиям такого замечательного философа и алхимика,

как Раймонд Луллий, который, согласно легендам, применял свои знания в

процедурах делания золота из неблагородных металлов. Он оставил

несколько сочинений на эту тему, где пытался воскресить сокровенные

знания в каббалистической форме. Каббалистический герметизм Луллия

получил дальнейшее развитие в трудах знаменитого героя Средневековья

Джордано Бруно, который сумел придать данным идеям более свободную

пантеистическую окраску. Далее герметическую линию продолжили такие

выдающиеся деятели и мыслители Средневековья и Возрождения, как Пико

делла Мирандола, Джон Ди, Роберт Флудд, Томас Воген, Вильгельм

Постель, Николай Фламмель, Рейхлин, Корнелий Агриппа, Генрих Кунрат,

Теофраст Парацельс. Изучали герметизм и члены тайных орденов,

рыцарских школ, закрытых обществ - тамплиеры, розенкрейцеры, масоны. В

Новое Время к герметизму были близки Клод де Сен-Мартин,

Эккартсгаузен, Фабр Оливье, Сент Д"Альвейдер, Станислав де Гюйата,

Гихтель, Пуассон, Маккензи, Уайт, Элифас Леви, Грейвс, Ньютон,

Лейбниц, Бэкон, Спиноза, Мактергор, Матерс, Уэсткотт.

Исторически сложилось так, что весь европейский герметизм,

составляющий сущность Арканов ТАРО, был тесно связан с

каббалистической традицией. Учение Каббалы стремится выявить числовые

закономерности мироздания и миротворения и рассматривает вселенную как

состоящую из десяти божественных эманаций (Сефирот), сумма имен

которых составляет непроизносимое святое имя Бога. Цель Каббалы -

достижение Бога. Принято рассматривать Каббалу как эзотерическое ядро

иудаистской религии, хотя не все направления ортодоксального иудаизма

признают каббалистов. Однако Е. П. Блаватская в "Тайной Доктрине" и в

"Разоблаченной Изиде" говорит о существовании халдейской, вавилонской

и парсийской разновидности Каббалы. Тем не менее, на герметическую

традицию, близкую к системе Арканов, наибольшее влияние оказала именно

еврейская Каббала.

В отдельных случаях, в особенности в ранний период иудаизма, это

влияние развивало идеи Гермеса и потому не замутняло чистейший

источник Мудрости, но в других случаях имело место привнесение

субъективного элемента, что не могло не сказаться на ясности

изложения. Во всяком случае, именно такой точки зрения придерживается

Владимир Шмаков:

"Каббалистическая литература, подобно всем мистическим сочинениям

Востока, обладает крупным недостатком, заключающимся в отсутствии

систематики и преемственности изложения. Книги Каббалы до такой

степени страдают этим недостатком, что уяснение их идей требует весьма

большой работы. Излагая учения высочайшей мудрости, они, сплошь и

рядом, смешивают их с тенденциозными повествованиями, а порой и с

узкими закоренелыми заблуждениями. Это обстоятельство дало повод

целому ряду авторов сказать, что свод еврейских учений есть ярмарка,

на которой можно найти все, от редчайшего жемчуга до никчемной ветоши.

Учение Священной Книги Тота, хотя и сквозит с очевидностью через все

хитросплетения иудейских писателей, но все же отдельные доктрины ее

доступны постижению лишь путем скрупулезного исследования. С особенной

яркостью учение Гермеса выступает у наиболее ранних авторов. Среди них

на первом месте стоит равви бен Акиба, который в своем "Алфавите"

стремился выразить это учение во всей его чистоте. Симон бен Иохай,

Исаак Лориа, Маймонид, Ибн Эзра, Моисей Кордуеро и другие, почти с

исчерпывающей полнотой выявили учение о "Меркаба", то есть о

космогоническом происхождении человека и его месте во вселенной. Ряд

других авторов дает возможность дополнить это учение до стройного

целого. Рассматривая их произведения, мы видим, что указания на

Арканы, как на конечные принципы всякого Богопознания вообще,

встречаются среди самых разнообразных повествований."