Мэнли П. Холл

Самораскрытие посредством упражнений

так, как человек может видеть внешний объект, он потерпел неудачу.

Дело в том, что сосредоточение должно было подвести его к переживанию вращающегося колеса. Он должен был обрести его значимость, а не внешний вид. Это должно было быть живое колесо, вращение самого Закона. Наставник просит ученика объяснить подлинный смысл вращающегося колеса. Если ученик отвечает, что знает, но не может объяснить и если наставник видит в глазах ученика свет душевных сил и видит в каждом его жесте пробужденную силу постижения, он остается удовлетворен. При помощи определенных оккультных средств наставник может точно оценить, насколько глубоко постижение ученика. Если оно оказывается достаточно фундаментальным, ученик получает специальные указания и продолжает занятия. Ему дают молнию и велят разбить колесо. Он должен уничтожить структуру собственного сосредоточения, причем сделать это следует, не выходя из него. Большего на словах объяснить не удается.

Таким образом, в распоряжении ученика имеется ключ: концентрация есть визуализация Закона в трансцендентных и магических формах. Закон обнаруживается в формах. Однако эти формы должны быть разрушены, ибо сам Закон не имеет формы. Его можно обрести посредством формы, но не в самой форме. Все формы, осязаемые и неосязаемые, отражают Закон. Горе тому, кто стремится поймать Закон в сети разума!... Таково введение в магию мандал.

Чаша для милостыни

Основным символом ученичества является чаша для сбора милостыни.

Этот цилиндрический сосуд из бронзы или глины является символом нищенства, эмблемой непривязанности. Однако чаша не имеет никакого отношения к моральной ущербности. Как и священные предметы архатов, в чаше для милостыни следует видеть состояние сознания. Одним из основных архитектурных мотивов пагоды Дракона Шве, этого едва ли не самого впечатляющего из буддистских храмов, является перевернутая чаша для милостыни. Перевернутая чаша в данном случае является не просто гробницей освобожденного адепта, но и напоминанием об одной из величайших тайн.

Поиск Истины есть процесс поиска целого частью. Этот процесс подразумевает установку на принятие. Хотя понятие о поиске - лучшее из всех, которые мы знаем, в действительности мы не ищем Истину. Мы не находим, а принимаем, получаем. Все сущее и живущее дарует нам что-то. Реальность все время струится во всем, что есть. Чаша представляет собой вселенский символ способности принимать. Поэтому подлинный буддист может получать в нее лишь то, что ему необходимо на один день, - и ничего, кроме пищи. Рис для азиатов заменяет хлеб. Христианская молитва гласит: Хлеб наш насущный дай нам на сей день. Буддистский мистик даже не просит. Он просто несет с собой чашу, и все, кто чувствуют внутри себя побуждение благого Закона, поделятся с ним рисом.

Когда предлагают другую пищу, нищий может тоже принять ее. О Будде Гаутаме говорят, что в последний день его жизни на земле бедный крестьянин принес и по доброте душевной положил в чашу Будды часть своей пищи. Крестьянин был таким бедным, что его пища была непригодной для еды. Однако Просветленный принял ее и, обратившись к ученикам, возвестил их о том, что близится час его ухода. Затем, зная, что пища несвежая, но лучшая, какая была у крестьянина, он смиренно съел ее и в скором времени скончался.

История, очевидно, аллегорична, и смысл ее предельно прост. Получить Закон означает быть сытым. Закон дается нам через все, что нас окружает, и когда угодно и при любых обстоятельствах мы можем постичь Закон и достичь освобождения. Обыденные переживания, проблемы жизни, карма и дхарма - все должно быть безоговорочно принято в открытую чашу сознания. Ничто, кроме пищи, не может быть принято в чашу, но кто решает, является ли получаемое пищей или нет? В конце концов переживания достигают совершенства в Законе. Достигший освобождения переворачивает чашу. Когда Закон постигнут, время получать подходит к концу. Но до этого монах в желтой мантии ходил под дорогам мира, неся с собой чашу для милостыни.

Практика сосредоточения

Прочти этот раздел несколько раз, глубоко вникая в его содержание и стараясь избежать возможной двусмысленности. Дело в том, что автор не может заранее знать места, которые будут поняты неправильно, хотя любое непонимание ставит под сомнение успех всей практики.