Мэнли П. Холл

Утерянные ключи Масонства или Секрет Хирама Абиффа

всегда под рукой. Настало время, мир нуждается в Древней Мудрости как никогда ранее. Так пусть вперед выступит Масон и жизнью, основанной на исповедываемых им доктринах, покажет собратьям - людям великолепие его работы. Он держит ключи к истине; пускай же он откроет двери и собственной жизнью, не словами, проповедует доктрины, которые он давно принял.

Отечество Бога и Братство Человека единятся в завершении Вечного Храма, Великой Работы, ради которой все было сотворено, и посредством которой все должно прославлять своего Творца.

Масоны, пробудитесь!

Ваши убеждения и Ремесло требуют всего лучшего, скрытого в вас. Они требуют освящения вашей жизни, регенерации тела, очищения души и подчинения духу. Вам дается блестящий шанс, на вас лежит божественная ответственность. Примите задание и следуйте по стопам Мастеров Масонов прошлого, которые пламенным духом Ремесла осветили мир. У вас есть большая привилегия - привилегия озаренного труда. Вы можете знать результаты, к которым ведет ваша работа, тогда как остальные должны бороться в темноте. Ваши труды не должны быть сокрыты в стенах Ложи, Масон должен излучать качества Ремесла. Его свет должен сиять дома и на работе, прославляя его дружбу с собратьями. В Ложе и вне ее, Масон должен олицетворять высший результат искреннего старания.

Эпилог

Жрец Ра

Какие слова современного языка в состоянии описать величественный храм Аммона Ра? Сейчас он стоит среди песков Египта грудой развалин, однако, в пору расцвета славы, его многочисленные украшенные колоннады удерживали перекрытия из цельного песчаника, на которых чьи-то руки вырезали фризы в виде цветов лотоса и тростника, смотревшихся как живые благодаря пигментам, секрет которых был утрачен цивилизацией, обнаружившей эти руины.

Шахматные клетки пола, сложенного из черных и белых блоков, терялись вдали меж бесчисленных колонн. С массивных стен безмятежные лики не упоминаемых богов взирали на молчаливые группы жрецов, поддерживавших огни на алтаре, сквозь тьму Египетской ночи озарявшем огромный зал слабым светом. Трепет огней порождал призрачные формы, снующие меж гранитных пилонов, возносившихся подобно огромным алтарям из темноты внизу и терявшихся в тенях свода, создавая таинственную, впечатляющую сцену.

Внезапно из теней вышла фигура, держащая в руках масляную лампадку, пронизавшую тьму словно далекая звезда, причудливым контрастом выделяя силуэт носителя. Он казался стар, так как длинная борода и подвязанные тесьмой волосы были седы, но большие черные глаза сияли огнем, присущим только молодости. Он был облачен в голубую с золотом мантию, ниспадавшую до самого пола, голову обвивала змея из драгоценного металла, ее бриллиантовые глаза вспыхивали искрами. Никогда еще свет зала Ра не падал на более могущественную фигуру, более великую голову, чем Верховный Жрец храма. Он был устами богов, в его душе огненными буквами была запечатлена древняя мудрость. Держа в одной руке жреческий скипетр, в другой лампадку, напоминая собой более духа из иного мира, чем физическое существо, жрец пересек просторный зал; его украшенные драгоценностями сандалии ступали беззвучно, и блеск мантии создавал ореол света вокруг статной фигуры.

Призрачный силуэт прошел вниз по тихим переходам, обнесенным массивными колоннами, спустился по лестницам, охраняемым коленопреклоненными сфинксами, проследовал аллей припавших к земле львов, пока не достиг сводчатого зала, где на мраморном полу были начертаны причудливые письмена, язык которых уже давно забыт. В каждом углу тускло освещенной многосторонней залы находились каменные статуи сидящих фигур таких внушительных размеров, что их плечи и головы скрывались в непроглядных тенях.

Посреди этого таинственного помещения находился огромный саркофаг из черного камня, украшенный резьбой в виде змей и крылатых драконов. Монолитная крышка весом в сотни фунтов не имела даже намека на ручку; было очевидно, что поднять ее может только обладатель геркулесовой силы.

Верховный жрец перегнулся и от лампадки зажег огонь на алтаре, стоявшем рядом; тени таинственной камеры врассыпную бросились по углам. Разгоравшееся пламя отражалось от каменных ликов статуй, устремивших странный, невидящий взгляд в центр зала на черную гробницу.

Подняв перевитый змеей посох, стоя лицом к склепу из темного мрамора, жрец произнес:

Арадамас, выйди!

Его голос отразился многократным эхом во всех углах и щелях древнего храма.