У. Л. Уилмхерст

Масонское посвящение

круга, символизирующего целостность, завершенность и самодостаточность. Однако

человеку не следует забывать о том, что в своем нынешнем состоянии он

представляет собою не круг, а квадрант, занимающий всего лишь четверть полного

круга. Где же в таком случае искать недостающие три четверти человека? Ведь не

обнаружив и не изучив их так же хорошо, как мы знаем сейчас свою уже освоенную

четверть, мы никогда не сможем ни достичь совершенного круга, ни познать в

полной мере самих себя.

В этом вопросе масонство теснейшим образом соприкасается с мистической

геометрией — наукой настолько важной, что сам Платон в свое время торжественно

заявлял, что в его Академии, где преподаются истинная философия и онтология,

нечего делать тем, кто пока еще не знаком с нею. Дело в том, что в прежние

времена сии эзотерические загадки бытия получали геометрическое отображение; и

отголоски этой науки до сих пор слышны в наших упоминаниях о квадратах, кругах и

треугольниках, но всего отчетливее — в 47-й задаче первой книги Евклида, ставшей

ныне отличительным символом тех, кто достиг звания Мастера. Но многие ли из

носящих сейчас эту эмблему имеют представление о том, что она означает? А ведь

для посвященных в ее скрытый смысл — это прежде всего математическое обозначение

наивысшей меры достижений человека в деле возвращения собственной душе некогда

утраченного ею божественного величия. И нет ничего удивительного в том, что

великий посвященный, составивший сей символ, преисполнился радостью, когда на

собственном опыте познал весь его глубокий смысл и значение и понял, что в этот

благословенный час он «принес в жертву гекатомбу быков» — выражение, смысл

которого (как и значение самого символа) читателю надлежит постичь

самостоятельно, поскольку он не поддается ни упрощенному, ни поверхностному

объяснению. Говорят, что сам Пифагор раскрывал его значение своим ученикам лишь

после пятилетнего срока молчания и медитации. Эти пять лет соответствуют тому

периоду, который теоретически должен отводиться для работы на ступени

признанного Каменщика. Современного масона учат тому, что данный период

предоставляется для размышлений о тайнах природы (то есть собственной природы) и

о принципах интеллектуальной истины, с тем чтобы постепенно приобщиться к ним и

через это осознать свою связь с Божеством. Отказываясь раскрывать сии

геометрические истины своим ученикам до истечения пятилетнего срока

самостоятельных размышлений на данную тему, великий учитель из Кротона давал

таким образом возможность каждому искреннему ученику самому осознать их важность

и во многом самостоятельно постичь их суть.

Следовательно, труд (в изложенном выше смысле этого понятия) и чередующийся с

ним отдых составляют определенный ритм активности и покоя — ритм, подобный тому,

с которым мы встречаемся в своей повседневной жизни, чередуя бодрствование со

сном и работу с отдохновением. Но говорить о высшем масонском значении отдыха,

как правило, еще сложнее, нежели о философическом труде, поскольку первый связан

прежде всего с тем аспектом нашего существования, на который мало кто обращает

достаточно серьезное внимание, а именно с субъективной стороною жизни души,

тогда как большинство людей знакомы в настоящее время лишь с противоположной,

объективной ее стороной. По большому счету, сей мистический отдых представляет

собою то, о чем говорится в следующих строках стихотворения Спенсера:

«Сон после праведных трудов, покой после войны,

Штиль после шторма, смерть за жизнью следовать должны».

Для мудреца изучение субъективной половины жизни ничуть не менее важно, нежели

изучение другой, объективной ее половины, ибо без нее круг самопознания так и

останется незавершенным. Каждый достаточно наблюдательный масонский ученик знает

благодаря формуле, употребляемой при закрытии Ложи, о существовании великого

Стража жизни и смерти, который призывает все души снизойти в объективный мир,

где они могут трудиться над собою, а после вновь отзывает их, приказывая

оставить свои труды и вернуться к субъективному божественному отдыху, дабы

восстановить силы для следующего нисхождения, и так далее. Следовательно,

существует «день», когда душе предоставляется возможность трудиться ради

самосовершенствования, и есть «ночь», когда человек не может продолжать эти

труды. Соответственно, для каждой души бывает утро и вечер, составляющие

необходимые фазы каждого творческого дня, закономерно дополняющие друг друга.