Следовательно, к тем, кто пока еще не готов к восхождению на вершину по тропе
понимания высших истин масонского учения, мы должны относиться с неизменным
терпением и милосердием и говорить о них с надеждой и верою. Ведь все мы — белые
и черные, глупые и мудрые, ученые и невежественные, — хотя и отличаемся друг от
друга своими способностями и возможностями, являем собою неразделимую шахматную
доску, обрамленную барьером единого на всех Провидения; надо всеми нами
распростерты одни и те же Могучие Руки; Свет и тьма, хаотически перемешанные в
каждом из нас, постепенно выстраиваются в упорядоченное сооружение, возносящее
нас к небесной Мудрости, в которой все мы были, есть и будем едины, даже если
это единство осознается сейчас лишь единицами. И коль скоро сия Мудрость в конце
концов будет признана всеми ее детьми, у нас нет причин жаловаться на
неисповедимость ее путей, следование которыми может затянуться на многие
столетия, сопровождаясь порою пугающими и мучительными противоречиями, подобными
тем, что в изобилии окружают нас сейчас.
Двадцать четыре века назад, в эпоху не менее мрачную и упадочную, нежели
нынешняя, старый провидец и сладкоречивый поэт, посвятивший всю свою долгую
жизнь постижению древних мистерий Света и Мудрости, тоже сетовал на
невозможность передать смысл сих мистерий миру, не подготовленному к их
восприятию; но тем не менее он признавал, что даже в погрязшем во мраке
духовного невежества мире божественное предназначение продолжает следовать своим
извечным путем. А потому мне хотелось бы завершить эту книгу, где мистерии
масонства изложены в свете, который, несомненно, очень многим прочитавшим ее
покажется призрачным и нереальным, словами именно этого древнего поэта,
призывающего спокойно и благосклонно относиться к возможному неприятию того, что
кажется нам простым и естественным, ибо мы знаем, что тьма не может вечно
скрывать от людей Свет истины:
«Знание, я ли не дружен с тобой?
Я ль не стремлюсь к тебе самозабвенно?
Только вот мир для нас — словно чужой;
Мчится он прочь от тебя неизменно.
Путь его, впрочем, подобен кольцу:
Преодолев тьмы и света смешение,
Ложных законов нагромождение,
Жизнь возвратиться велит беглецу,
Чтобы, отринув свои заблуждения,
Снова воспеть славу Богу-Творцу».
Эврипид. «Вакханки»
СЛОВАРЬ ИНОСТРАННЫХ ТЕРМИНОВ
Coram populo (лат.) — «перед толпой».
Disciplina arcani (лат.) — тайная, сокровенная дисциплина.
Experto crede (лат.) — «Если верить специалистам».
Ipso facto (лат.) — «В силу самого факта».
Ite, Missa est! (лат.) — Таково отпущение.
«Hic labor; hoc opus est» (лат.) — Здесь труд; сие есть творчество.
Per se (лат.) — само по себе, как таковое.
Sensorium (лат.) — сенсорий, центральный орган чувств.
Savoir faire (франц.) — сметлитвость, сноровка, ловкость.
Meum et tuum (лат.) — мое и твое.
Ignorantia Legis neminern excusat (лат.). — «Незнание закона не освобождает от
ответственности».
Aula Latomorum — Дворец Каменщиков; aula (греч.) — двор, зал, дворец, царство;
latomorum (лат.) — каменобоец, каменоломня.
Domine, non sum dignus (лат.) — «Господи, не достоин семь».
«Ecce Agnus Dei, qui tollis peccata mundi!» (лат.) — «Се Агнец Божий, искупающий
прегрешения мира!» слова из католической литургии, обращенные к Иисусу Христу.
«Sub umbra alarum Tuarum, Jeheschuah!» (лат.) — «Под сенью защиты Твоей, Иешуа!»
«Ave, Frater, atque Vale!» — «Vale, Frater, atque Ave!» (лат.) — «Здравствуй,
Брат, и прощай!» — «Прощай, Брат, и будь здоров!». Игра слов: Ave означает
здравствуй и радуйся, Vale — прощай, будь здоров.
Prima facie (лат.) — на первый взгляд.
Signa (лат.) — знак, печать, знамение.
Ekklesia (греч.) — церковь.
Перевод Ю. Хатунцева