растаяла без следа в нескольких метрах от того места, где я стоял.
Выйдя из оцепенения, я попытался рассуждать здраво и в конечном счете
пришел к выводу, что в данной галлюцинации не было ничего неожиданного,
поскольку в течение целого дня мои мысли так или иначе вращались вокруг
двоюродного деда и его колдовских занятий Странно только, что призрак явился
мне наяву -- или это все же был сон? Я долго соображал, как и зачем я
очутился на лестнице, и уже направился было обратно в спальню, когда,
наконец, вспомнил о ночной женщине. Я должен был ее выследить. Собравшись с
духом, я зашагал по ступеням вниз.
На кухне горел свет -- лампа была зажжена, но светила тускло и как-то
неровно. Я подкрался к двери и заглянул, внутрь.
Женщина была здесь и, как всегда, занималась уборкой. Настал момент
заговорить с ней и потребовать объяснений.
Я уже открыл было рот, но что-то меня задержало. Эта женщина вызывала
во мне инстинктивное отвращение. Я вдруг вспомнил прежнюю экономку, с
которой однажды встречался в детстве, и, приглядевшись, узнал в нынешней ту
же самую женщину. Ее неподвижное, лишенное выражения лицо нисколько не
изменилось за двадцать прошедших лет, движения были столь же размеренны и
однообразны -- и даже платье ее показалось мне тем же самым! Я уже не
сомневался в том, что именно она прошлой ночью была у меня в постели.
С трудом преодолевая отвращение, я шагнул через порог, с моих губ уже
готов был сорваться сердитый окрик.
Но я не издал ни звука. Она медленно повернула голову, и на несколько
мгновений наши взгляды скрестились -- я увидел страшную огненную бездну,
глаза, не имевшие ничего общего с человеческими. Это было что-то
непередаваемое - голод и похоть, ненасытная, всепоглощающая злоба пылали в
ее взоре. В остальном эта встреча точь-в-точь повторяла ту, что запомнилась
мне с детских лет -- женщина стояла совершенно неподвижно, лицо ее, за
исключением глаз, не выражало ни малейших эмоций. Не в силах более выдержать
этот взгляд, я попятился за порог, в спасительную темноту холла.
Одним духом взбежав вверх по лестнице, я закрыл за собой дверь комнаты
и замер, прислонясь к ней спиной. По лицу моему струился пот, мысли были в
ужасном смятении - да, конечно, это существо не могло быть обыкновенной
женщиной; между ней и покойным дедом существовала какая-то особая связь, в
силу которой она до сих пор каждую ночь приходит в дом и механически
выполняет свою работу. Но вот откуда приходит -- это оставалось загадкой.
Я все еще стоял за дверью, когда на лестнице вновь раздались шаги.
Сперва я подумал, что она опять -- как в прошлую ночь -- направляется ко мне
в спальню, и весь похолодел от ужаса. Но шаги миновали второй этаж и начали
подниматься по лестнице, ведущей в мансарду.
По мере ее удаления ко мне возвращалась былая решимость, и, в конце
концов, я отворил дверь и выглянул наружу.
Повсюду была темнота. Но нет -- наверху, там, где заканчивался
лестничный пролет, из-под двери мансарды пробивалось голубоватое свечение. Я
медленно двинулся вверх, с каждым моим шагом свечение как будто ослабевало.
Дойдя до двери мансарды, я прижался к ней ухом. Ни звука. Я рывком
распахнул дверь.
Женщины в комнате не было. И только у самого пола, в том месте, где он
смыкался с крышей, разливалось пятно голубого света, который, словно вода из
раковины, стремительно вытекал наружу через мышиную нору! В то же время
окружавшие ее каббалистические рисунки светились сами по себе, и свет их
также медленно угасал.
Я зажег спичку и огляделся. Женское платье, как и в прошлый раз, лежало
на стуле. Здесь же была и маска.
Подойдя к стулу, я дотронулся рукой до маски.
Она была еще теплой.
Спичка догорела и обожгла мои пальцы.
Теперь меня обступала сплошная стена мрака. Но с той стороны, где была
расположена мышиная нора, исходило необъяснимое притяжение, столь сильное,
что я невольно опустился на колени и едва не устремился вслед за исчезнувшим
голубым сиянием. Вновь Земля подо мной перестала вращаться, время
остановилось, и дикий, безумный страх окончательно парализовал мою волю.
Я замер, не в силах двинуться с места.
И тогда из глубины мышиной норы в комнату снова хлынул поток яркого
голубого света. С его появлением я враз освободился от сковывавших меня
незримых