Говард Ф.Лавкрафт

За гранью времен

этот подземный переход должен был идти вдоль

городской улицы, в нем отсутствовали боковые арочные проемы, за исключением

тех, что вели в подвалы близлежащих зданий. Несколько раз я ненадолго

отклонялся от основной трассы и сворачивал в боковые ответвления, где лишь

дважды нашел существенные отличия от того, что видел во сне -- так, один из

прежде знакомых проходов оказался наглухо замурован и для верности опечатан

металлическими листами.

Я с трудом превозмог внезапно нахлынувший приступ слабости и нервной

дрожи, пересекая подвальное помещение черной базальтовой башни, внутри

которой, казалось, пульсировала какая-то невидимая и зловещая энергия. Башня

эта имела форму круга футов двести в поперечнике, поверхность ее стен была

гладкой и ровной, а в полу, свободном от всяких нагромождений и лишь

покрытом слоем песка и пыли, имелось довольно большое отверстие -- такое же

точно отверстие было и в потолке. Лестницы или наклонные галереи

отсутствовали -- Великая Раса избегала даже прикасаться к этим древним

строениям, а те, кто их воздвиг, не нуждались в традиционных средствах для

подъема и спуска.

Я помнил это место по своим сновидениям, но тогда нижнее отверстие было

заперто тяжелым люком и находилось под неусыпным надзором часовых. Сейчас же

оно было открыто -- из черной глубины исходил непрерывный поток холодного

влажного воздуха. Я поспешно продолжил свой путь, стараясь не думать о том,

что могла таить в себе эта мрачная бездна.

Коридор становился все менее проходимым, и вскоре я достиг места, где

рухнувший участок кровли образовал впереди целую гору, взобравшись на

вершину которой, я не увидел над собой ни свода, ни стен, а лишь пустоту,

где беспомощно таял свет карманного фонаря. Здесь, по моим расчетам, должен

был находиться склад металлических изделий, корпус которого выходил фасадом

на Третью площадь, расположенную недалеко от архивов.

Но уже следующий завал почти полностью перекрыл коридор -- между

осевшим потолком и поднимавшейся ему навстречу грудой камней, земли и песка

лишь местами виднелись небольшие просветы. С упорством и решимостью безумца

я начал расшатывать огромные блоки и разгребать песок, ежесекундно рискуя

нарушить неустойчивое равновесие и привести в движение всю эту многотонную

массу. В конечном счете мне удалось проделать лаз, двигаясь по которому с

зажатым в зубах фонарем, я чувствовал спиной острые выступы нависающих надо

мной сталактитов.

Теперь я находился уже совсем близко от подземного комплекса главных

архивов. Преодолев опасный участок, я через несколько минут добрался до

низкого круглого зала со множеством выходов. Стены зала -- по крайней мере в

той их части, которую я осветил фонарем -- были сплошь покрыты

иероглифическими письменами и характерными криволинейными символами --

некоторые из них появились уже позднее периода моих снов.

Не раздумывая долго, я свернул налево и вошел под хорошо сохранившийся

арочный пролет. Я почти не сомневался в том, что проходы и галереи дальше

будут в куда лучшем состоянии, чем попадавшиеся мне до сих пор -- строители

громадного подземного сооружения, хранившего летописи всех цивилизаций

Солнечной системы, особое внимание уделяли его прочности и долговечности,

каковое правило распространялось и на всю прилегавшую к нему систему

коммуникаций. Мощные гранитные блоки были тщательно сбалансированы и

скреплены сверхпрочным цементом, и сейчас, спустя невероятное количество

лет, эти стены и своды сохраняли раз и навсегда приданную им форму, а на

полах лишь изредка попадались отслоившиеся мелкие обломки да каменная пыль.

Отсутствие серьезных препятствий сразу сказалось на скорости моего

продвижения. Вырвавшись на простор и подгоняемый лихорадочным нетерпением, я

перешел на бег, успевая все же отмечать знакомые -- и уже не удивлявшие меня

этим -- детали отделки. Потолки здесь были ниже, чем в большинстве других

коридоров, а по обеим сторонам тянулись ряды металлических книжных шкафов --

иные были закрыты, иные распахнуты, а некоторые смяты и перекошены давлением

прошлых тектонических деформаций. То и дело я натыкался на кучи запыленных

фолиантов, высыпавшихся из шкафов после какого-нибудь очередного

землетрясения. Затейливые буквы и знаки на отдельно стоявших колоннах