Говард Лавкрафт

Тень над Иннсмаутом

примерно к периоду 1800 года. От площади

отходило несколько улиц, тянувшихся на юго-восток, юг и юго-запад. Лампы на

фонарях были маленькие и явно маломощные, однако я не стал предаваться

унынию, вспомнив, что намерен покинуть этот город еще до наступления

темноты, хотя луна, по-видимому, обещала быть довольно яркой, Все здания

здесь пребывали в довольно сносном состоянии, причем примерно в дюжине из

них размещались работавшие в данный час магазинчики: в одном располагалась

бакалейная лавка, в других -- унылого вида крохотный ресторан, аптека,

небольшая база оптовой торговли рыбой, рядом еще одна, а в самом дальнем,

восточном углу площади, у реки, размещался офис единственного в городе

промышленного предприятия -- золотоочистной компании Марша. Я заметил

примерно с десяток людей и четыре или пять легковых автомобилей и

грузовиков, беспорядочно разбросанных по всей площади. Без лишних слов было

ясно, что именно здесь находится центр деловой активности и социальной жизни

Иннсмаута. Где-то вдали в восточном направлении просматривалось водное

пространство гавани, на фоне которой возвышались останки некогда

величественных и прекрасных георгианских колоколен. Взглянув в сторону

противоположного берега реки, я увидел белую башню, венчавшую то, что, как

мне показалось, и было фабрикой Марша.

По какой-то причине я решил начать свое знакомство с городом именно с

бакалейной лавки, владельцы которой, как мне показалось, не были коренными

жителями Иннсмаута. В ней я застал одного паренька лет семнадцати и с

удовлетворением обнаружил, что он отличается достаточной смекалкой и

приветливостью, что сулило мне получение самой необходимой информации, как

говорится, из первых рук. Как я вскоре обнаружил, он и сам был очень

расположен к тому, чтобы поговорить, и потому я достаточно быстро выяснил,

что ему осточертел и этот постоянный рыбный запах, и все эти замкнутые,

угрюмые жители города. Разговор с любым приезжим был для него сущим

удовольствием. Сам он был родом из Эркхама, а здесь жил с одной семьей,

прибывшей из Ипсвича, но при первой же возможности был готов уехать отсюда

куда глаза глядят. Его родным очень не нравилось то, что он работает в

Иннсмауте, однако руководство компании, которой принадлежит этот магазин,

решило направить его именно сюда, а ему никак не хотелось терять эту работу.

По его словам, в Иннсмауте нет ни публичной библиотеки, ни торговой

палаты, а мне он порекомендовал просто походить по городу и самому все

осмотреть. Улица, по которой я приехал на эту площадь, называлась

Федерал-стрит; к западу от нее располагались старинные обители первых

жителей города -- Брод-, Вашинггон-, Лафайет- и Адаме-стрит, -- тогда как к

востоку, в сторону побережья, начинались сплошные трущобы. Именно в этих

трущобах -- на Мэйн-стрит -- я наткнулся на старые георгианские церкви, но

все они были уже давно покинуты прихожанами. По его словам, находясь в этих

кварталах, лучше не привлекать к себе внимания, особенно к северу от реки,

поскольку люди там довольно угрюмые и даже злобные. Кстати, несколько

заезжих путешественников исчезли именно в том районе.

Определенные зоны города считались чуть ли не запретной территорией. В

частности, не рекомендовалось подолгу прохаживаться поблизости от фабрики

Марша, возле действующих церквей или около того самого здания с колоннами на

Нью-Черч Грин, где расположен сам "Орден Дэгона". Церкви это довольно

необычные, поскольку не поддерживают абсолютно никаких контактов с другими

аналогичными религиозными учреждениями страны и в своей деятельности

используют самые что ни на есть причудливые и странные церемонии и одеяния.

Вера их определенно построена на ереси и таинственных обрядах, якобы

способных обеспечить чудодейственную трансформацию, ведущую к своего рода

телесному бессмертию на этой земле. Духовный наставник молодого бакалейщика

-- доктор Уоллес из методистской церкви в Эшбери -- настоятельно

рекомендовал ему не посещать ни одну из подобных церквей в. Иннсмауте.

Что же до местных жителей, то он и сам толком ничего о них не знает.

Они очень скрытные и нелюдимые, вроде зверей, что живут в берлогах, и едва

ли кто-нибудь знает что-то конкретное о том, как они проводят время, когда