Говард Лавкрафт

Тень над Иннсмаутом

достиг ближайшего

зияющего черного проема слухового окна. Глянув на окно гостиницы, которое

покинул несколько секунд назад, я заметил, что оно оставалось по-прежнему

неосвещенным и пустым, тогда как где-то в отдалении к северу, за

рассыпающимися дымоходами виднелись зловеще поблескивающие огни зала "Ордена

Дэгона", а также бывших баптистской и методистской церквей, образы которых

тотчас же отчетливо и грозно всплыли в моем сознании. Во внутреннем дворе

подо мной, казалось, не было ни души, а потому я продолжал питать робкую

надежду улизнуть отсюда еще до тою, как будет объявлена общая тревога.

Посветив фонарем в проем слухового окна, я не обнаружил под ним ступеней;

впрочем, высота была небольшой, а потому я ухватился за его край и стал

сползать вдоль кирпичной кладки стены, после чего, "разжав руки, приземлился

на запыленный и захламленный сгнившими ящиками и бочками пол.

Помещение, в котором я оказался, имело довольно мерзкий вид, однако мне

было уже не до впечатлений и эмоций, а потому я быстро устремился к

лестничному пролету, на который наткнулся луч моего фонаря, успев при этом

все же мельком глянуть на наручные часы -- они показывали два часа ночи.

Ступени отчаянно скрипели, но в целом казались достаточно надежными, а

потому я опрометью бросился вниз и, миновав второй этаж, оборудованный под

подобие амбара или сарая, оказался на полу первого. Там царило полнейшее

запустение и потому каждому моему шагу вторило гулкое эхо. Наконец я достиг

нижнею холла, в дальнем конце которою увидел едва различимый светящийся

прямоугольник, который, как я смекнул, был призван обозначать выходящий на

Пэйн-стрит дверной проем. Направившись, однако, в противоположную сторону, я

установил, что задняя дверь также открыта, тут же бросился к ней и,

перелетев через пять каменных ступенек, оказался на поросшем травой булыжном

покрытии внутреннего двора.

Лунный свет сюда не проникал, однако я и без него мог достаточно

неплохо ориентироваться даже без фонаря. В некоторых окнах Джилмэн-хауза

можно было различить слабые проблески света и мне показалось, что я даже

смутно слышу доносящиеся изнутри приглушенные голоса. Осторожно ступая в

направлении Вашинггон-стрит, я обнаружил несколько распахнутых настежь

дверей и юркнул в первую же, намереваясь таким образом выбраться наружу.

Коридор за ней оказался темным, но когда я достиг противоположного его

конца, то обнаружил, что выходящая на улицу дверь наглухо заперта. Тогда я

решил проверить следующее здание и стал пробираться обратно в сторону

внутреннего двора, но, едва дойдя до порога, остановился как вкопанный.

В этот самый момент из распахнутых дверей Джилмэнхауза вывалилась

внушительных размеров толпа, состоявшая из весьма сомнительных на вид

существ -- в темноте раскачивались зажженные фонари, а воздух оглашался

низкими, хриплыми криками, в которых не было абсолютно ничего похожего на

английскую речь. Двигались они, надо сказать, весьма нерешительно, и, как я

вскоре к собственному облегчению обнаружил, совершенно не представляли себе,

куда я мог подеваться. И все же меня вновь охватил самый настоящий ужас при

виде этих практически неразличимых в деталях, но одинаково ссутулившихся,

шаркающих ногами и в целом крайне отталкивающих существ. Хуже всего было то,

что в одном из них я опознал фигуру, облаченную в уже знакомый мне странный

наряд и с тиарой на голове.

Когда толпа стала растекаться по внутреннему, двору я испытал новый

приступ страха. А вдруг мне так и не удастся найти в этом строении выход на

улицу? Рыбий запах сводил меня с ума и я стал всерьез опасаться, как бы от

всей этой вони не свалиться в обморок. Ощупью пробираясь в направлении

улицы, я открыл дверь в холл и вступил в пустынную комнату, оконные проемы

которой были закрыты ставнями, хотя рам на самих окнах не было. В считанные

секунды я выбрался наружу, после чего тщательно и осторожно вернул створки в

прежнее положение.

Итак, я оказался на Вашинггон-стрит и в первое мгновение не увидел на

ней ни единой живой души и ни огонька, если не считать белевшего над головой

лунного диска. Вместе с тем, я явно различал доносившиеся с нескольких

сторон хриплые голоса, звук шагов и какое-то странное шлепанье, которое