Говард Лавкрафт

Тень над Иннсмаутом

пережить несколько весьма неприятных минут. Кто угодно мог выглянуть из окна

или еще откуда-то, а, кроме того, любой отставший член патруля, удалявшегося

по Элиот-стрит, также мог меня заметить. В последний момент я решил все же

поумерить свою прыть и пересечь открытое место шаркающей походкой

большинства коренных жителей Иннсмаута.

Когда перед моим взором вновь предстала панорама моря -- на сей раз уже

справа от меня, -- я хотел было, заставить себя вообще не смотреть на него,

и все же не смог удержаться, хотя это и бью мимолетный и в общем-то косой

взгляд, поскольку я по-прежнему продолжал шаркать в направлении маячившей

впереди спасительной тени. Вопреки моим смутным ожиданиям, я не заметил на

море особо зловещих перемен. Единственное, что могло привлечь мое внимание,

была небольшая гребная шлюпка, направлявшаяся в сторону пустынных причалов

-- в ней я различил какой-то громоздкий, укрытый брезентом предмет. Хотя

расстояние было немалым и я не мог разглядеть подробностей, мне показалось,

что на веслах сидели какие-то типы с особо отталкивающей внешностью. Успел я

различить также фигуры нескольких пловцов, тогда как на отдаленном черном

рифе мерцало какое-то слабое, но вполне устойчивое сияние, а не те огоньки,

которые мне довелось наблюдать прежде, причем цвет у этого бледного зарева

был какой-то необычный, хотя я и не смог определить, какой именно. Поверх

покатых крыш далеко впереди и чуть правее высился купол Джилмэн-хауза, хотя

на сей раз он был объят почти непроглядной темнотой. Рыбья вонь, которая на

несколько минут, казалось, рассеялась от легкого дуновения спасительного и

милосердного ветерка, нахлынула с новой, поистине одуряющей силой.

Не успел я еще до конца пройти улицу, когда услышал звуки шагов

очередной группы, которая приближалась по Вашингтон-стрит с северной

стороны. Как только она достигла широкого открытого пространства, откуда я

впервые заметил столь встревожившие меня морские силуэты, мне стало ясно,

что нас разделяет всего один квартал -- и невольно ужаснулся при виде

дьявольски аномальных лиц этих существ, и какой-то собачьей, явно

недочеловеческой, согбенной поступи. Одно из них передвигалось просто

по-обезьяньи, время от времени касаясь длинными руками земли, тогда как

другое -- в том странном наряде и тиаре -- вообще не столько шло, сколько

прыгало. Только тогда я смекнул, что это была та самая группа, которую я

видел во дворе Джилмэн-хауза, и она, судя по всему, преследовала меня

наиболее плотно. Когда несколько типов глянули в мою сторону, я едва, было,

не застыл на месте от страха, однако все же как-то заставил себя тащиться

вперед все той же якобы привычной мне, шаркающей походкой. Вплоть до

настоящего времени я толком не знаю, заметили они меня или нет. Если да, то,

значит, моя уловка сработала и они ничего не заподозрили, поскольку

проследовали прежним курсом и пересекли открытое пространство, все время

продолжая издавать какие-то квакающие, булькающие, омерзительно-гортанные

звуки, в которых я не мог разобрать ни единого человеческого слова. Вновь

оказавшись в тени, я прежней рысцой миновал несколько покосившихся,

рассыпающихся домов, стараясь как можно полнее раствориться в окружавшей

меня ночной темени. Перейдя на противоположную сторону улицы, я на ближайшем

углу свернул на Бэйтс-стрит и побрел дальше, по-прежнему держась поближе к

домам. Мне снова повстречались два дома, в которых можно было различить

признаки жизни, а на верхнем этаже я даже заметил проблески слабого света,

однако и на сей раз все прошло без каких-либо осложнений. Свернув на

Адамс-стрит, я почувствовал себя в большей безопасности, однако пережил

настоящий шок, когда из ближайшего дверного проема чуть ли не у меня под

носом на улицу выскользнул какой-то человек. Он, правда, оказался вдрызг

пьян, а потому я без особого труда достиг складских помещений на Бэнк-стрит.

Ни одной живой души нельзя было заметить на этой мертвой улице,

тянувшейся вдоль устья реки, а шум падающей воды полностью заглушал мои

шаги. До железнодорожной станции путь был неблизкий, и кирпичные громады

складских помещений почему-то казались мне сейчас даже более опасными, чем

фасады жилых домов. Наконец я увидел древнее сводчатое строение станции --