Говард Лавкрафт

Тень над Иннсмаутом

досаду, поскольку мне по какой-то непонятной

причине отнюдь не улыбалась перспектива совершить поездку наедине с таким

водителем. Однако, когда настало положенное время, я был вынужден укротить

свои привередливые сомнения и проследовал за водителем в салон, сунув ему

при входе долларовую бумажку и пробормотав одно-единственное слово:

"Иннсмаут", Он протянул мне сдачу в сорок центов и на мгновение окинул меня

довольно любопытным взглядом, хотя при этом и не вымолвил ни слова.

Я выбрал себе местечко подальше от кабины, но с той же стороны, где

сидел и он -- уж очень хотелось во время поездки полюбоваться панорамой

береговой линии.

Наконец ветхий транспорт резко чихнул и, окутываемый облаками выхлопных

газов, шумно загрохотал по мостовой мимо старых кирпичных зданий,

выстроившихся вдоль

Стэйт-стрит. Я поглядывал на проходящих за окном людей и мне почему-то

показалось, что все они избегают смотреть в сторону проезжающего мимо них

автобуса, или, точнее, стараются делать вид, что не смотрят на него. Вскоре

мы свернули налево на Хай-стрит, где дорога оказалась более ровной и

гладкой. Путь наш пролегал мимо величавых старинных особняков раннего

республиканскою периода, и еще более старых колониальных фермерских домов,

затем мы миновали Лоувер-Грин и Паркер-ривер, пока наконец не выехали на

длинную и монотонную дорогу, тянувшуюся вдоль открытого всем ветрам

побережья.

День выдался довольно теплый и солнечный, однако песчаный, кое-где

поросший осокой и приземистым кустарником ландшафт становился с каждым

километром пути все более пустынным. Из своего окна я видел синие воды и

песчаную линию Сливового острова -- к тому времени мы почти вплотную

приблизились к берегу оказавшись на узкой проселочной дороге, которая

ответвлялась от основного шоссе, связывавшего Роули с Ипсвичем. Я не замечал

никаких построек, а по состоянию дорог предположил, что движение в этой

части местности особой оживленностью не отличалось. На невысоких, изъеденных

ветрами и непогодой телеграфных столбах было натянуто всего два провода.

Временами мы проезжали по грубо сколоченным деревянным мостам, перекинутым

через образованные приливом протоки, обширная сеть которых простиралась

далеко вглубь и делала этот район еще более изолированным и уединенным.

Однажды я заметил давно истлевшие пни и почти полностью разрушенные

остатки каменного фундамента, чуть выступавшего над зыбучими песками -- это

напомнило мне страницы какой-то книги об истории этой местности, в которой

говорилось, .что некогда это был благодатный и плотно заселенный людьми

район. Все изменилось, как в ней говорилось, почти внезапно -- сразу после

эпидемии 1846 года, -- и, если верить старинным преданиям, имело какую-то

связь со скрытыми дьявольскими силами. На самом же деле, как я полагал, все

объяснялось лишь неразумной вырубкой леса вдоль береговой линии, то лишило

местность ее естественной зашиты и открыло путь для нашествия подгоняемых

ветрами песков.

Вскоре Сливовый остров окончательно исчез из виду и мы увидели

раскинувшийся слева от нас безбрежный простор Атлантического океана, Наша

узкая дорога стала круто забирать вверх, и я испытал странное чувство

беспокойства, глядя на маячивший впереди одинокий горный хребет, где изрытая

колеями лента дороги, казалось, смыкалась с голубым небом. Складывалось

такое впечатление, будто автобус намеревался продолжать свое бесконечное

восхождение, оставляя позади себя населенную людьми землю и стремясь

сомкнуться с неизведанной тайной верхних слоев воздуха и сводчатого

небосклона. Запах моря приобрел зловещий скрытый смысл, а молчаливо

наклонившаяся, напряженная спина и узкая голова водителя стали казаться мне

особенно ненавистными. Взглянув на него, я заметил, что задняя часть его

черепа, как и щеки, почти лишена волосяного покрытия, и лишь клочки

желтоватой растительности, покрывают сероватую, шелушащуюся поверхность его

затылка.

Наконец мы достигли вершины холма и я смог окинуть взглядом

раскинувшуюся внизу обширную долину, где Мэнаксет сливался с притоками и

устремлялся к северу вдоль вытянутой вереницы скалистых гор, а затем

поворачивал к мысу Анны. В дымке просматривавшегося вдалеке горизонта я смог