Говард Лавкрафт

Призрачные поиски неведомого Кадафа

отпугивали птиц шантак. По зову упырьих вожаков из всех

высокогорных лазов вырвались вереницы рогатых черных летунов, с которыми

упыри и ночные призраки вступили в беседу посредством непотребной

жестикуляции. Скоро выяснилось, что наиболее удобный маршрут пролегает над

холодной пустыней к северу от Инкуано-ка, ибо северные подступы к Ленгу таят

множество незаметных ловушек, которые даже ночным призракам не по нраву, а

именно злые силы, таящиеся в белых полусферических зданиях на странных

пригорках, которые народная молва связывает с Иными богами и их ползучим

хаосом Ньярлатотепом.

О Кадате громокрылые обитатели горных пиков почти ничего не знали,

кроме того, что дальше к северу есть некая могучая чудотворная сила, которую

зорко стерегут шантаки и вырезанные в горе часовые. Они упомянули и о том,

что в тех нехоженых местах наблюдается диковинное искривление

пространственных измерений, и вспомнили слухи о том крае, где стоит вечная

ночь, но более конкретных сведений они передать не могли. Так что Картер и

его спутники поблагодарили их и, миновав высочайшую гранитную вершину в небе

Инкуанока, опустились ниже кромки фосфоресцирующих ночных туч и разглядели

вдали жутких сидящих горгулий, которые некогда были горным хребтом, пока

чья-то титаническая рука не вырезала в его девственных скалах ужасные

изваяния.

Гранитные часовые, чьи ноги впечатались в песок пустыни, а митры

пронзали сияющие облака, восседали пугающим полукругом, зловещие, похожие на

двуглавых волков, с мордами, искаженными яростью, и с подъятыми правыми

руками, они мрачно и злобно взирали на окоем человеческого мира, служа

преградой ужаса на границе холодного северного мира, чуждого человеку С их

чудовищных колен взмывали ввысь слоноподобные птицы шантак, но все они с

безумными воплями улетели прочь, едва завидев в туманном небе передовые

линии ночных призраков. Крылатая армада полетела к северу над каменными

горгульями, потом над безбрежными просторами хмурой пустыни с безжизненным и

голым пейзажем. Облака становились все мрачнее и мрачнее, и наконец Картер

заметил, что вокруг сгустился мрак, но крылатые носильщики не сбились с

курса, ибо были привычны к черным подземельям и умели видеть не глазами, а

всей влажной поверхностью склизкого туловища. Они летели в кромешной тьме,

рассекая потоки странных запахов и вихри странных звуков, и покрывали

настолько громадные расстояния, что Картер перестал понимать, находятся ли

они все еще в пределах земного мира снов.

Потом облака вдруг поредели и высоко в небе призрачным светом замерцали

звезды. Внизу все было черным-черно, но небесные бледные маяки казались

исполненными тайного смысла и направляющей силы, которую они никогда прежде

не выказывали. Не то что бы очертания созвездий изменились, нет, но их

знакомые формы теперь обнаружили глубокую значимость, не явную ранее. Все

словно сфокусировалось в сторону севера, и все линии и точки мерцающего неба

стали частью гигантского узора, чье предназначение заключалось в том, чтобы

привлечь вначале взор, а затем и самого наблюдателя к некоей тайне и ужасной

цели по ту сторону замороженной пустыни, которая бесконечно раскинулась

впереди. Картер взглянул на восток, где огромный хребет горной преграды

тянулся вдоль пределов Инкуанока, и увидел на фоне звезд иззубренный силуэт

неизбывных гор. Их абрис был теперь более хаотичным, с зияющими провалами и

фантастическим нагромождением пиков, и Картер внимательно рассмотрел

мучительно знакомые изгибы и откосы причудливого силуэта, который, похоже,

заодно со звездами увлекал путешественников некой неодолимой силой

притяжения к северному окоему неба.

Они летели со страшной скоростью, и наблюдателю приходилось сильно

напрягать зрение, чтобы рассмотреть внизу пейзажи, как вдруг он различил над

изломанной линией высочайших пиков движущийся на фоне звезд темный предмет,

чей маршрут в точности повторял путь их странной летучей армии. Упыри также

заметили его, и Картер услыхал, как со всех сторон раздалось их тихое

лопотанье, и на мгновение ему почудилось, будто это темное пятно --

исполинская птица шантак, размером куда больше средней особи. Однако вскоре

он понял, что его предположение неверно, ибо очертания пятна, летящего над