Говард Лавкрафт

Случай Чарльза Декстера Варда

году, выпали сильные дожди, и оба

приятеля продолжали внимательно наблюдать за берегом реки, позади фермы

Карвена.. Смыло большие куски берегового склона, обнажились новые залежи

костей, но по-прежнему каких-либо следов подземных помещений или проходов не

было. Однако в селении Потуксет, расположенном милей ниже по реке, там, где

она впадает по каменным порогам, разливаясь затем в широкую гладь,

распространились странные слухи. Здесь, где затейливые старинные постройки

словно наперегонки взбирались на вершину холма от деревянного мостика, где в

сонных доках стояли на якоре рыбачьи шлюпы, люди рассказывали о страшных

предметах, плывущих вниз по течению, которые можно было увидеть яснее в тот

миг, когда они скатывались по порогам. Конечно, Потуксет - большая река,

проходящая по нескольким населенным районам, где немало кладбищ, а весенние

дожди в этом году были необычайно обильны; но рыбаков, удивших у моста,

привел в смятение свирепый взгляд, которым, как им показалось, окинуло их

непонятное существо, промчавшееся мимо к спокойному водному зеркалу,

расстилавшемуся ниже моста, а также приглушенный крик, который издало другое

странное существо, почти полностью разложившееся. Эти слухи немедленно

привели Смита, - Виден тогда находился в плаванье, - к берегу Потуксета, что

за фермой, где вероятнее всего можно было найти остатки земляных работ.

Однако в крутом склоне не было и следа какого-либо туннеля: поток весенних

вод оставил после себя целую стену земли и вырванного с корнями кустарника,

который рос на обрыве. Смит даже принялся было рыть наудачу, но вскоре

отказался от этой затеи, не надеясь на успех, а может быть, подсознательно

опасаясь возможного успеха. Неизвестно, как бы на его месте поступил упрямый

и мстительный Виден, если бы в то время не был в море.

4

Осенью 1770 года Виден решил, что пришло наконец время рассказать о

результате своих наблюдений. Ему было необходимо связать воедино множество

фактов, и он нуждался в свидетеле, который мог бы опровергнуть обвинение в

том, что все это - измышления, порожденные ревностью и жаждой мести. Своим

главным поверенным он избрал капитана Джеймса Мэтьюсона, командира

"Энтерпрайза", который с одной стороны знал его достаточно хорошо, чтобы не

сомневаться в его правдивости, а с другой - был достаточно уважаемым лицом в

городе и пользовался полным доверием. Беседа Видена с капитаном состоялась в

комнате на верхнем этаже таверны "Сабина", что близ доков, тут же

присутствовал Смит, подтвердивший все заявления Видена. Было видно, что

рассказ произвел на капитана Мэтьюсона огромное впечатление. Как всякий

житель Провиденса, капитан питал глубокие подозрения относительно Джозефа

Карвена; таким образом, понадобилось лишь привести несколько фактов, чтобы

полностью его убедить. Под конец беседы он стал мрачен и заставил приятелей

поклясться в том, что они будут хранить полное молчание. Он сказал, что

передаст полученные сведения конфиденциально примерно десяти самым

образованным и влиятельным гражданам Провиденса, выслушает их мнение и

последует любым их указаниям. Во всяком случае, очень важно было держать все

в тайне, ибо это не такое дело, с которым могли бы справиться городские

констебли. Главное, ни о чем не должна знать легко возбудимая толпа, иначе в

это и без того беспокойное время может повториться салемское безумие,

постигшее людей менее ста лет назад, когда Карвен был вынужден бежать из

Салема в Провиденс.

По мнению капитана Мэтьюсона, в тайну следовало посвятить доктора

Бенджамена Веста, чей труд об орбите Венеры снискал ему славу глубокого

ученого и мыслителя;

преподобного Джеймса Меннинга, Президента Колледжа, недавно приехавшего

из Варрена, который временно поселился в новом здании колледжа на

Кинг-Стрит, ожидая завершения работ в доме на холме, у Пресвитериал Лейн;

бывшего губернатора Стефана Хопкинса, который был членом философского

общества в Ньюпорте и отличался замечательной широтой взглядов; Джона

Картера, издателя местной "Газетт"; всех четырех братьев Браун - Джона,

Джозефа, Николаев и Мозеса, городских магнатов (Джозеф проявлял большой

интерес к науке); старого доктора Джеймса Бовена, большого эрудита,