Говард Лавкрафт

Вне времени

к делу указаний.

Любопытнейший цилиндр и пленку, покрытую неизвестными иероглифами,

заботливо хранившиеся в библиотеке музея, осмотрели с величайшим

интересом. Не было никакого сомнения в том, что они связаны с мумией;

поэтому все исследователи сходились на том, что если удастся проникнуть в

тайну рулона и цилиндра, то и загадка мумии также будет раскрыта. Цилиндр,

примерно восьми сантиметров в длину и чуть меньше двух в диаметре, был

сделан из какого-то неизвестного переливчатого металла, сопротивляющегося

любой попытке химического анализа и, судя по всему, нечувствительного ко

всем реактивам. Он был закрыт крышкой из того же металла, на которой были

выгравированы изображения, по всей видимости, символические, вызывающие,

как это ни парадоксально, представление о неизвестной и непонятной

геометрической системе.

Рулончик был не менее загадочным. Бледно-голубая тонкая пленка, не

поддающаяся анализам, намотанная на стержень из того же металла, что и

цилиндр, в развернутом виде достигала шестидесяти сантиметров. Довольно

крупные иероглифы узкой линией шли в центре пленки и были написаны или

нарисованы серым пигментом, точно так же не поддающимся никакому

исследованию. Иероглифы не были похожи на знакомые лингвистам и

палеографам письмена, поэтому расшифровать их никому не удавалось,

несмотря на то, что фотокопии разослали всем известным экспертам в этой

области.

Правда, некоторые ученые, интересовавшиеся оккультизмом и магией,

находили смутное сходство между некоторыми иероглифами и примитивными

символами, описываемыми или упоминаемыми в двух-трех очень древних и

малопонятных эзотерических работах, вроде книги "Эйбона", которая восходит

к забытой Гиперборее, фрагмента "Пиакотик", считающегося дочеловеческим, и

чудовищно запретной книги "Некрономикон" безумного араба Абдуллы Аль

Хазрада. Эти сходства, однако, не были неопровержимыми, а поскольку в то

время не доверяли оккультным наукам, никто не потрудился разослать копии

иероглифов специалистам-мистикам. Вполне вероятно, что если бы их

познакомили с делом с самого начала, все могло бы пойти совсем по-другому.

В сущности, любой читатель страшных "Безымянных Культов" фон Юитца мог бы

с первого взгляда установить бесспорную связь между ними и таинственными

письменами на пленке. Но в те времена мало кто знал эту кощунственную

работу: первое ее издание было уничтожено в Дюссельдорфе в 1839 году, в

1845-м появятся перевод Бредуэла, а в 1909-м был опубликован сильно

сокращенный вариант. Но книга эта очень редкая. Практически ни один

оккультист, ни один ученый, интересовавшийся эзотерическими культами

далекого прошлого, не знали ничего до недавнего разгула газетной сенсации

о необычном рулоне, который ускорил ужасную развязку.

В течение полувека, последовавшего за помещением странной мумии в

музей, ничего не происходило. Мрачный предмет пользовался известностью

среди культурных людей Бостона, но и только. Что же касается цилиндра с

рулоном, то о них якобы забыли после десяти лет тщательнейших

исследований, окончившихся полным провалом. Кэбот Музей был таким тихим,

таким консервативным, что ни одному репортеру и в голову не приходило

зайти туда в поисках чего-либо, могущего привлечь внимание жадной до

сенсации публики.

Вторжение прессы началось весной 1931 года, когда не чрезмерно

зрелищное приобретение странных предметов и необъяснимым образом

сохранившихся трупов, найденных в склепах под развалинами замка в Оверни,

принесло музею некоторую известность. Верный своей политике

"популярности", "Бостон Билэр" послал одного из своих сотрудников сделать

репортаж насчет этой покупки и велел ему подперчить статью,

предназначавшуюся для воскресного издания всем тем, что можно найти

интересного в этом музее. Этот молодой человек, Стюарт Рейнольдс,

наткнулся на безымянную мумию и рассудил, что она будет куда более

сенсационной, чем недавнее приобретение музея. Несколько статей о

теософии, произведения таких писателей, как Льюис Спенс, гипотеза

относительно пропавших континентов и забытых цивилизаций сделали так, что

Рейнольдс страшно увлекся этой реликвией давно прошедших веков.