Михаэль Лайтман

Суть науки Каббала. Том 1.

структуры. Но это все то же кли, только каждая из частей делится еще на пять, еще на пять, и так далее. То есть каждая из частичек подобна первоначальной, но является каким то определенным частным из ее частных свойств.

Когда мы указываем на что то, используя язык ветвей, мы обязаны точно указать из какого качества какое свойство проистекает, какие имеет причины, какие следствия. Если на нашем языке мы описываем что то примерно, то в духовном, указывая на какое то действие или объект, мы обязаны абсолютно точно указать его место в этой системе всех пяти миров, всех 125 ступеней, и это место и является именем этого объекта.

А если отказаться от использования какого то названия, не только потеряется соответствующее ему понятие из высшего духовного мира, так как нет больше никакого слова, способного заменить его в описании этого корня, но и будет нанесен ущерб всей науке в целом. Ведь в таком случае выпадает одно звено из общей цепи науки, а поскольку все звенья переплетены друг с другом, то рушится вся наука.

Мы можем называть духовный объект в соответствии с его именем. Что значит «имя»? Мы называем номер кли, то есть величину желания с экраном, меру, свойство этого экрана, и таким образом четко указываем на то, что мы описываем. В этом случае мы используем каббалистический язык — язык сфирот, парцуфим, миров, совершенно никак не связанный с нашим миром. На таком языке написаны наши основные каббалистические книги «Древо Жизни», «Талмуд Десяти Сфирот».

Есть другой язык — язык ветвей, на котором написана книга Зоар, Пятикнижие, где используются слова из нашего мира, но повествуется, естественно, о высшем мире. Каббалисты не заинтересованы говорить о нашем мире. Что есть в нем, что бы была необходимость его описывать? Их повествование, их слова, — они о высшем мире, о том, куда нам надо подтянуться.

Поэтому мы должны понимать, что за всеми словами и названиями в Каббале, которые могут нам показаться грубыми, стоят действия и свойства высшего мира, совсем не в том контексте, в котором мы привыкли их слышать и понимать в нашем мире.

У нас не должно вызывать удивление использование «неприличных» названий, так как нет свободы у каббалиста в выборе: он должен точно брать из нашего мира названия, соответствующие в своем корне тому, что происходит в высшем мире, и нельзя заменить эти названия другими «приличными», так как каббалист обязан всегда точно использовать ветвь (то, что происходит в нашем мире), указывающую на ее высший корень во всей полноте. И обязан дать подробное толкование, сформулировав точное определение, достаточное для изучающих.

Если каббалист выражает свои знания языком корня и ветви, нет у него никакой свободы, — он обязан точно брать связь корня с ветвью и называть корень по его ветви в нашем мире. Если в духовном мире какой то объект называется стаканом, — по его ветви в нашем мире, — то он его должен называть стаканом, поцелуй — поцелуем, половой акт или роды — половым актом или родами. И потому каббалистические книги несут некое, вроде бы, эротическое содержание.

Например, «Песнь песней» — самое мощное повествование о слиянии творения с Творцом на наивысшем уровне. Это, можно сказать, самая святая книга (Шир а Ширим). Потому она и называется «Песнь песней», то есть всех песней Песня, потому что воспевает наивысшее состояние — слияние создания, творения с Творцом. В ней описывается самое мощное проникновение света и кли друг в друга.

А выразить это каббалисты смогли только на таком языке, — и это сделал царь Шломо (Соломон). И хотя он был большим мудрецом, но смог выразить это только на эротическом языке нашего мира. Никуда не денешься, потому что закон подобия, связи ветви с ее корнем, имеет в нашем мире такое отображение.

Вопрос: Можно ли найти, обнаружить, схватить свет, который нисходит на нас свыше, в тех словах в том тексте, который доходит до нас?

Только в виде внутренней энергии, наполняющей эти слова, наполняющей этот текст — так называемый Ор Макиф (свет, возвращающий к Источнику). Только в таком виде мы можем что то взять из каббалистических текстов: силу исправления, силу возвышения, силу нашего изменения в подобие высшей ступени, откуда свет нисходит на нас. Только это мы можем оттуда взять — не внутреннее содержание текста, не его понимание, не то, о чем он вообще говорит.