Песах Амнуэль

Люди Кода

вновь начинает казаться слишком ясной), что, в отличие от нас, для кого переходные миры типа Саграбала являются привычными с рождения, ни И.Д.К., ни тем более Дина Кремер ни с чем подобным не сталкивалось, физические принципы а ля Саграбал были им абсолютно непонятны и зачастую выглядели мистикой — то есть чем то, не имевшим реалистического, научного, объяснения.

А им нужно было объяснить эти миры — для начала хотя бы себе.

Очевидная для современных философов концепция — когда живешь внутри какой либо физической структуры, нет никаких шансов разобраться в цели ее существования. Такая цель есть, и понять ее легко, но способ один — выйти за пределы.

Мы с вами живем в мире, вмещающем мир Дины и И.Д.К. Цель существования их мира всем нам ясна. Им — нет. И, если вы с тягостным ощущением непроходимости человеческой глупости читаете сцены бесплодного поиска смысла на планете Саграбал, подумайте о том, где живете сами. И в чем цель нашего мира.

Ибо цель есть.

* * *

Жажда в несколько минут иссушила горло, язык и, казалось, что все внутри стало сухим как тряпка, неделю провисевшая на жарком солнце. От голода свело мышцы живота, грохот водопада заглушал не только все, что могла сказать Дина, но и мысли ее перестали ощущаться. И.Д.К. говорил что то Дине в ухо, кричал, срывая голос, но слышала ли она? Голова Дины лежала у него на коленях, глаза ее были закрыты, лицо напряжено, дыхание, как казалось И.Д.К., время от времени прерывалось, и тогда его сердце начинало падать в пропасть, как самолет, попавший в воздушную яму.

И лишь тогда, когда мысль потеряла всякие ориентиры, заметалась в клетке рассуждений и ассоциаций, сбилась и вовсе зачахла, готовая умереть, он обратился к тому, кого, как он прекрасно знал, не существовало. Его имена были начертаны на стене и занимали половину Вселенной, И сейчас И.Д.К. было все равно, какое из этих имен — истинное. Истинным должно было стать то, которое оказалось у него на уме, на языке, вот это — начертанное совершенно нечитаемой вязью, может, и не человеческое даже, а имя Бога на какой нибудь дальней планете, где аборигены, более похожие на червей, создали свою червивую религию, и назвали своего Бога именем, тоже больше напоминавшим извив червя, выползшего из грязной лужи.

И.Д.К. впитал надпись в себя как впитал бы воду из ладоней, подставленных под шипящую струю горного источника.

И понял, что спасение — в нем самом.

И имена на стене — его собственные имена.

И понял, что на малую долю не знает собственных способностей, полученных еще на Земле, в Ир Ганим, когда включилась главная программа.

Чтобы уметь летать, нужно знать, что ты можешь это сделать.

Я умею, — подумал И.Д.К.

* * *

Водопад стих. Голод исчез. Осталось слабое желание выпить холодного лимонада, но если его нет под рукой, то можно и обойтись.

Он стоял, держа Дину на руках, и не ощущал тяжести. Серость утра — было ли это утром? — не стала светлее, но он все же разглядел в паре шагов перед собой, у самой стены, под именем «Господь», написанным на иврите, Йосефа, хотя тело не могло оказаться здесь — они с Диной наверняка прошли не один километр.

— Ты можешь встать? — спросил И.Д.К.

— Опусти меня…

— Все. Теперь все.

— Ты хочешь сказать…

— Только то, что ты уже поняла…

— Я поняла, что ты любишь меня. Ты повторяешь это все время, обводишь этими словами каждую свою мысль.

— Да? Я только чувствую это, не думаю…

— Я слышу. Женщины вообще больше понимают чувства, они нам заменяют мысль.

— Не кокетничай, Диночка. Положи ладонь Йосефу на щеку…

— Я знаю, не говори. Одну руку — Йосефу на щеку, другую — тебе на плечо. И ты.

— Умница. Вот имя, которое мы искали.

— Что же сейчас будет?

Но ничего не случилось. Просто изменился мир.

Часть третья. ВАИКРА (И ВОЗЗВАЛ…)

Он проснулся рано и долго лежал, прислушиваясь к своим ощущениям. Это уже стало привычкой — только рано утром, когда мозг не отошел от тумана мгновенно забываемых сновидений, поднималось из подсознания, а может, опускалось свыше нечто, чему он не находил точного определения. Про себя он называл это Голосом, иногда Хозяином, чаще всего — Силой. Богом — никогда. Потому что понимал, что Бог и Голос — разные сущности? Вряд ли. Умом и способностями к логическому анализу Илья Давидовч Кремер не отличался. Отношения его с Голосом были отношениями слуги и хозяина. Отношения его с Богом были отношениями червя и вечности. Совсем разные отношения.