Неизвестен

СКАНДИНАВСКИЕ САГИ

за  другим

подходили они к дубу и один за другим смущенно отходили прочь. Меч  словно

прирос к стволу и не двигался с места.

Лишь один Сигмунд молчаливо стоял в стороне. Старый Вольсунг  заметил

это и подошел к нему.

- Разве тебя не хочется завладеть таким прекрасным мечом? Или  ты  не

доверяешь своим силам? - спросил он.

- Нет, я не хотел мешать другим, - коротко ответил Сигмунд.

Он подошел к дубу и, схватив одной рукой рукоятку меча, выдернул  его

так же легко, будто вынимал из ножен.

Все  невольно  вскрикнули,  восхищенные  исполинской  силой  молодого

Вольсунга. Не меньше восторгов вызвал и  сам  меч.  Он  был  действительно

великолепен. Испытав его, Сигмунд  вырвал  у  себя  волосок  и  бросил  на

лезвие. Едва коснувшись меча, волосок распался  на  две  части.  Раздались

новые крики восторга.

- Послушай, Сигмунд, - сказал Сиггейр, который все время  с  завистью

смотрел на меч, - продай его мне. Я дам тебя столько  золота,  сколько  он

весит.

- Если бы тебе подобало его носить, - насмешливо отвечал  Сигмунд,  -

ты бы и сам его вытащил. Теперь же я его не  продам  его  за  все  золото,

которое есть в твоем королевстве.

Король Гаутланда вздрогнул от обиды. Но он был достаточно умен, чтобы

не давать волю своему  гневу,  и  весело  расхохотался,  дружески  хлопнув

Сигмунда по плечу.

- Ну, так носи его сам, - воскликнул он, - а мы выпьем за  то,  чтобы

подвиги, которые ты совершишь этим мечем, навеки прославили твое имя!

Сказав это, он взял из рук слуги полный рог меду и осушил  его  одним

духом. Остальные последовали  его  примеру,  после  чего  веселье  в  зале

вспыхнуло с новой силой и продолжалось уже без  всякой  помехи  до  самого

утра.

Однако, с первыми же лучами солнца Сиггейр поднялся  и,  обращаясь  к

Вольсунгу, сказал:

- Подул попутный ветер, дорогой тесть, и я хочу  воспользоваться  им,

чтобы  сегодня  отплыть  домой.   Позволь   же   поблагодарить   тебя   за

гостеприимство и радушие.

Лицо старого Вольсунга омрачилось.

- Ты слишком рано собрался в дорогу, - возразил он.  -  У  нас  не  в

обычае кончать свадебный пир так скоро.

- Знаю, - ответил Сиггейр. - Но я  и  не  собираюсь  его  кончать.  Я

получил важные известия и должен спешно вернуться домой, но,  если  ты  со

всеми, кто здесь  присутствует,  через  две  недели  пожалуешь  ко  мне  в

Сиггейраутланд, мы продолжим там то, что начали здесь, и поверь,  я  сумею

ответить гостеприимством на гостеприимство.

Слова  Сиггейра  вызвали  одобрительные  крики  гостей,  которые  уже

заранее радовались предстоящему празднику.

- Я принимаю твое приглашение, - сказал старый Вольсунг, - и даю тебе

слово, что через две недели буду у тебя в Гаутланде со всеми, кто пожелает

мне сопутствовать. А таких, -  добавил  он,  оглядывая  зал,  -  наберется

немало.

- Чем больше гостей ты привезешь, тем веселее нам будет, - приветливо

улыбаясь, ответил Сиггейр.

Он попрощался с Вольсунгом  и  вышел,  чтобы  приказать  своим  людям

собираться в дорогу.

В этот момент Сигни, которая до сих пор безучастно  сидела  на  своем

месте, вдруг бросилась на колени перед старым  королем  и  со  слезами  на

глазах воскликнула:

- О дорогой отец! Молю тебя, позволь мне не ехать! Не  верь  Сиггейр:

он коварен и злобен. Пусть уезжает он один в свой Гаутланд, а  я  останусь

здесь, с тобой и братьями!

- Ты с ума сошла, Сигни! - сердито взглянув на дочь,  отвечал  старый

Вольсунг. - Как я могу нанести такое оскорбление своему гостю и зятю, да к

тому же такому уважаемому человеку, как Сиггейр! Немедленно ступай к  нему

и не смей подавать даже виду, что он тебе неприятен!

Сигни понурила голову и, не говоря больше ни слова,  вышла  вслед  за

Сиггейр. А два часа спустя корабли гаутландцев уже покинули землю  франков

и быстро понеслись по бурным волнам Северного моря. Они увозили Сиггейр  и

его молодую жену, глаза которой до последней минуты были устремлены на юг,

к родным берегам, словно она предчувствовала, что уже никогда больше их не

увидит.

СМЕРТЬ ВОЛЬСУНГА

Старый Вольсунг сдержал обещание, данное им  зятю.  Ровно  через  две

недели после  отъезда  Сигни  он  со  всеми  своими  сыновьями,  друзьями,

родственниками отправился в Гаутланд, чтобы  там  продолжить  празднество,

так неожиданно прерванное Сиггейром.

Плавание франков было удачным. Попутный ветер быстро  нес  вперед  их

легкие, похожие на большие лодки корабли, и однажды под вечер они  увидели

перед собой суровые скалистые берега Гаутланда. Путники приветствовали  их