Мирча Элиаде

ЙОГА: СВОБОДА И БЕССМЕРТИЕ

Тары. "Он входит в великую страну Китай и видит Будду, окруженного тысячью женщин в любовном экстазе. Удивление мудреца граничит с негодованием. "Веды не велят поступать так!" – кричит он. Голос, доносящийся из пространства, поправляет его: "Если ты хочешь заслужить мое расположение, – говорит голос, – то лишь так, в китайском духе, ты должен поклоняться мне!" Он приближается к Будде и получает из его уст такой неожиданный урок: "Женщины суть боги, женщины суть жизнь, женщины суть украшение. Будь мысленно всегда среди женщин!"" Согласно китайской тантрической легенде, некая женщина из Ян-чжу отдавалась всякому молодому человеку; после ее смерти оказалось, что она была "бодхисаттвой сцепленных костей" (то есть кости ее скелета были сцеплены друг с другом наподобие звеньев цепи).*

* Chou Yi-liang, "Tantrism in China" (Harvard Journal of Asiatic Studies, VIII [1945], 241-332), pp. 327-328. Вместе с тем подобное возвеличение плотской любви может объясняться также тем значением, которое придавалось (особенно в даосских кругах) сексуальным техникам как средству продления жизни; см. также Примечание VI, 12.

Собственно говоря, это уже выходит за рамки майтхуны и представляет собой элемент огромного религиозного движения "Божественной Женщины", распространившегося в VII – VIII веках по всей Индии. Мы уже знаем о главенствующей роли Шакти в "вопросах спасения" и значении женщины в духовных практиках. Благодаря вишнуизму в его кришнаитской форме любовь (према) естественным образом стала играть главенствующую роль. Речь идет в основном о любви, сопряженной с супружеской неверностью, любви к паракия рати – "чужой жене"; в знаменитых бенгальских Дворцах Любви устраивались диспуты между вишнуистами – приверженцами паракия и поборниками любви в браке (свакия), и последние всегда терпели поражение. Образцовой считалась любовь, связывавшая Радху и Кришну – тайная, противозаконная, "асоциальная" любовь, символизирующая тот прорыв, который порождается подлинно религиозным опытом. Следует отметить, что с индуистской точки зрения брачный символизм христианского мистицизма, в котором Христос играет роль жениха, недостаточно отражает отрицание всех социальных и моральных ценностей, в отличие от мистической любви.