Аркадий и Борис Стругацкие

Понедельник начинается в субботу

в седло, стараясь ни на кого не глядеть и чувствуя

себя очень глупо.

-- Нажимайте, нажимайте... -- страстно шептал докладчик.

Я надавил на клавишу. Это было, очевидно, что-то вроде стартера.

Машина дернулась, захрюкала и стала равномерно дрожать.

-- Вал погнут, -- шептал с досадой Седловой. -- Ну ничего,

ничего... Включайте скорость. Вот так. А теперь газу, газу...

Я дал газу, одновременно плавно выжимая сцепление. Мир стал

меркнуть. Последнее, что я услышал в зале, был благодушный вопрос

магистра-академика: "И каким же образом мы будем за ним наблюдать?.." И

зал исчез.

Глава вторая

Единственное различие между

временем и любым из трех

пространственных измерений

заключается в том, что наше

сознание движется вдоль него.

Г. Дж. Уэллс

Сначала машина двигалась скачками, и я был озабочен тем, чтобы

удержаться в седле, обвившись ногами вокруг рамы и изо всех сил цепляясь за

рулевую дугу. Краем глаза я смутно видел вокруг какие-то роскошные

призрачные строения, мутно-зеленые равнины и холодное, негреющее светило в

сером тумане неподалеку от зенита. Потом я сообразил, что тряска и скачки

происходят от того, что я убрал ногу с акселератора, мощности двигателя

(совсем как это бывает на автомобиле) не хватает, и машина, двигаясь

неравномерно, то и дело натыкается на развалины античных и средневековых

утопий. Я подбавил газу, движение сразу стало плавным, и я смог наконец

устроиться поудобнее и оглядеться.

Меня окружал призрачный мир. Огромные постройки из разноцветного

мрамора, украшенные колоннадами, возвышались среди маленьких домиков

сельского вида. Вокруг в полном безветрии колыхались хлеба. Тучные

прозрачные стада паслись на травке, на пригорках сидели благообразные

седые пастухи. Все, как один, они читали книги и старинные рукописи.

Потом рядом со мной возникли два прозрачных человека, встали в позы и

начали говорить. Оба они были босы, увенчаны венками и закутаны в

складчатые хитоны. Один держал в правой руке лопату, а в левой сжимал

свиток пергамента. Другой опирался на киркомотыгу и рассеянно играл

огромной медной чернильницей, подвешенной к поясу. Говорили они строго

по очереди и, как мне сначала показалось, друг с другом. Но очень скоро

я понял, что обращаются они ко мне, хотя ни один из них даже не взглянул