Аркадий и Борис Стругацкие

Понедельник начинается в субботу

писал ему восторженные письма и возводил в его честь храмы. Он

казался всемогущим. И вот где-то в середине шестнадцатого века он

воистину стал всемогущим. Проведя численное решение

интегро-дифференциального уравнения Высшего Совершенства, выведенного

каким-то титаном еще до ледникового периода, он обрел возможность

творить любое чудо. Каждый из магов имеет свой предел. Некоторые не

способны вывести растительность на ушах. Другие владеют обобщенным

законом Ломоносова-Лавуазье, но бессильны перед вторым принципом

термодинамики. Третьи -- их совсем немного -- могут, скажем,

останавливать время, но только в римановом пространстве и ненадолго.

Саваоф Баалович был всемогущ. Он мог все. И он ничего не мог. Потому что

граничным условием уравнения Совершенства оказалось требование, чтобы

чудо не причиняло никому вреда. Никакому разумному существу. Ни на

Земле, ни в иной части Вселенной. А такого чуда никто, даже сам Саваоф

Баалович, представить себе не мог. И С. Б. Один навсегда оставил магию и

стал заведующим отделом Технического Обслуживания НИИЧАВО...

С его приходом дела инженеров живо пошли на лад. Движения их стали

осмысленны, злобные остроты прекратились. Я достал папку с очередными

делами и принялся было за работу, но тут пришла Стеллочка, очень милая

курносая и сероглазая ведьмочка, практикантка Выбегаллы, и позвала меня

делать очередную стенгазету.

Мы со Стеллой состояли в редколлегии, где писали сатирические

стихи, басни и подписи под рисунками. Кроме того, я искусно рисовал

почтовый ящик для заметок, к которому со всех сторон слетаются письма с

крылышками. Вообще-то художником газеты был мой тезка Александр Иванович

Дрозд, киномеханик, каким-то образом пробравшийся в институт. Но он был

специалистом по заголовкам. Главным редактором газеты был Роман

Ойра-Ойра, а его помощником -- Володя Почкин.

-- Саша, -- сказала Стеллочка, глядя на меня честными серыми

глазами. -- Пойдем.

-- Куда? -- сказал я. Я знал куда.

-- Газету делать.

-- Зачем?

-- Роман очень просит, потому что Кербер лается. Говорит, осталось

два дня, а ничего не готово.

Кербер Псоевич Демин, товарищ завкадрами, был куратором нашей

газеты, главным подгонялой и цензором.

-- Слушай, -- сказал я, -- давай завтра, а?

-- Завтра я не смогу, -- сказала Стеллочка. -- Завтра я улетаю в

Сухуми. Павианов записывать. Выбегалло говорит, что надо вожака