Аркадий и Борис Стругацкие

Понедельник начинается в субботу

-- Немедленно верните

диван и не смейте сюда больше возвращаться.

-- Не верну я диван, -- сказал Корнеев. -- Эксперимент закончим --

вернем.

Толстый устроил безобразную сцену. "Самоуправство!.. -- визжал он.

-- Хулиганство!.." Гриф опять взволнованно заорал. Корнеев, не вынимая

рук из карманов, повернулся спиной и шагнул сквозь стену. Толстяк

устремился за ним с криком: "Нет, вы вернете диван!" Тощий сказал мне:

-- Это недоразумение. Мы примем меры, чтобы оно не повторилось.

Он кивнул и тоже двинулся к стене.

-- Погодите! -- вскричал я. -- Орла! Орла заберите! Вместе с

запахом!

Тощий, уже наполовину войдя в стену, обернулся и поманил орла

пальцем. Гриф шумно сорвался с печки и втянулся ему под ноготь. Тощий

исчез. Голубой свет медленно померк, стало темно, в окно снова

забарабанил дождь. Я включил свет и оглядел комнату. В комнате все было

по-прежнему, только на печке зияли глубокие царапины от когтей грифа, да

на потолке дико и нелепо темнели рубчатые следы моих ботинок.

-- Прозрачное масло, находящееся в корове, -- с идиотским

глубокомыслием произнесло зеркало -- не способствует ее питанию, но оно

снабжает наилучшим питанием, будучи обработано надлежащим способом.

Я выключил свет и улегся. На полу было жестко, тянуло холодом.

"Будет мне завтра от старухи", подумал я.

Глава шестая

-- Нет, -- произнес он в ответ

настойчивому вопросу моих глаз, --

я не член клуба, я -- призрак.

-- Хорошо, но это не дает вам права

расхаживать по клубу.

Г. Дж. Уэллс

Утром оказалось, что диван стоит на месте. Я не удивился. Я только

подумал, что так или иначе старуха добилась своего: диван стоит в одном

углу, а я лежу в другом. Собирая постель и делая зарядку, я размышлял о том,

что существует, вероятно, некоторый предел способности к удивлению.

По-видимому, я далеко шагнул за этот предел. Я даже испытывал некоторое

утомление. Я пытался представить себе что-нибудь такое, что могло бы меня

сейчас поразить, но фантазии у меня не хватало. Это мне очень не нравилось,

потому что я терпеть не могу людей, не способных удивляться. Правда, я был

далек от психологии "подумаешь эка невидаль", скорее, мое состояние

напоминало состояние Алисы в Стране Чудес: я был словно во сне и принимал и

готов был принять любое чудо за должное, требующее более развернутой