Кураев А

КТО ПОСЛАЛ БЛАВАТСКУЮ

духов”, о которой говорят теософы, мною воспринимается как иерархия духов не светлых, но темных. Прямо об этом – главы “Игры с Люцифером” и “Язычество и религия космоса” в первом томе. Но откуда же тогда риторический вопрос Чечехиной: “Почему же с легкостью необыкновенной православный священник не преминул очернить иерархию светлых Духов, в которых верят рериховцы?” (Чечехина, с. 130). Написать “значительный по объему труд” (Чечехина, с. 127), в котором каждый шаг строится на множестве источников – это значит “с легкостью необыкновенной”?

Целая книга у меня посвящена разъяснению христианского представления о Боге как о Личности (“Христианская философия и пантеизм”, М., 1997). Сорок страниц занимает это разъяснение и в “Сатанизме для интеллигенции”. Но для Н. Самохиной, как ни в чем ни бывало, христианский Бог – это “добрый дяденька, сидящий на небесах, который за купленную в храме свечку и пожертвованные деньги простит человеку убийство” (Самохина, с. 138). Хорошо, не читала она ни моей книги (хотя и ругает ее), ни книг других православных богословов. Но сможет ли она привести хоть один православный текст, уверяющий, что за пожертвованные деньги или за купленную свечку прощается грех убийства? Я, профессор богословия, не знаю таких текстов и таких проповедей в истории моей Церкви. Научите же меня, г-жа Самохина – где их найти! Ах, да – у Елены Рерих: “Истинно сказано: "Велика подкупность Христа, прикрывающего за свечку любое предательство”626.

Но у меня-то (как и любого церковного проповедника) нигде нет подобных мыслей – а есть прямое их отвержение! Сравним. “Простолюдины, — замечает Ориген, — иногда действительно думают, что Бог слышит тех, которые громче всего просят о помощи. Будучи не в состоянии устоять перед их воплями, Бог посылает им свою благодать. “Напротив, по нашему учению, люди, которые сурово осуждают себя за свои грехи, считают себя как бы потерянными из-за грехов, а потому плачут и стонут и представляют достаточные доказательства действительного и настоящего обращения — таких людей Бог принимает ввиду их покаянного сокрушения о том, что они до своего обращения проводили порочную жизнь” (Против Цельса. III,71). Итак, не внешняя молитва, не настойчивость словесных просьб врачуют человеческую душу, а покаянное изменение глубины своего сердца. Так ведь церковные предания из века в век распространяют свидетельства о том, чем кончается неискренняя исповедь. Когда священник говорит “прощаю и разрешаю”, открывается присутствие