Кураев А

ПРОТЕСТАНТАМ О ПРАВОСЛАВИИ НАСЛЕДИЕ ХРИСТА

самой трапезе, а не в воспоминании о ней и не в повторении ее.

Мы входим в дом, о котором предсказано в Ветхом Завете: “Премудрость созда себе дом и утверди столпов седмь: закла своя жертвенная, и раствори в чаши своей вино, и уготова свою трапезу. Посла своя рабы, созывающи с высоким проповеданием на чашу, глаголющи <...> приидите, ядите Мой хлеб и пийте вино, еже растворих вам” (Притч. 9, 1-5).

Именно в вопросе о Евхаристии можно утверждать, что протестанты оказались в противоречии со Словом Божиим. Есть ряд евхаристических мест Писания, которые не учитываются протестантской догматикой. Лишь одно они видят в новозаветной симфонии: “творите это в Мое воспоминание”. Воспоминание — и всё. И ничего больше. Но такое “символически-припоминательное”, театрализованное толкование Причастия делает необъяснимыми другие библейские тексты.

Например, тот, в котором апостол Павел пишет: “Я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами. Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской” (1 Кор. 10, 20-21). Хочет ли Апостол предостеречь от “воспоминаний” о былом языческом прошлом? Или он предупреждает о том, что участие в бесовском обряде дает реальное “общение с бесами”, а не только воспоминание о мире духов? Но если даже в языческих мистериях апостол видит реальную силу, то тем более реальной силой, нерастворимой в философиях, аллегориях и воспоминаниях, для него является таинство Христово. Если реальна “чаша бесовская” — то тем более и участие в Вечере Господней дает “общение” с Господом, а не просто напоминает об одном из эпизодов Евангелия. Ап. Павел тем и отличается от современных ему язычников, что серьезнее их самих относится к их таинствам. В том, что для образованных язычников стало не более чем аллегорией, Апостол видит реальность, темную мистику.