Кураев А

ХРИСТИАНСТВО НА ПРЕДЕЛЕ ИСТОРИИ

не воспрещает вам. Ради совести, будет ли слаб или окажется твердым. О совести же говорю не моей, но другого. Для чего свободе моей подвергаться суду чужой совести? То есть: если они соблазняются, то стану ли и я подобен им?"280.

Сколько раз здесь слышен призыв - "не расспрашивайте", но все находятся любители заказывать экспертизы штрих-кода...

Не идол вредит человеку, а человек сам вредит себе, если придает какое-то значение идоложертвенной пище. В конце концов - если даже в мире идол есть ничто, то зачем же приписывать ему какую-то значимость в Церкви, в жизни церковного человека?

Тут впору просто спокойно разъяснять людям, как относиться к проязыченным символам. Не надо целовать языческие лики и знаки и ожидать от них помощи, не надо относиться к ним религиозно, не надо придавать им того значения, что видят в них язычники, но не надо их и бояться - "идолы, т.е. дерева, камни, демоны, не могут ни вредить, ни приносить пользу" 281. Но если для уплаты налога надо взять в руки монету с изображением человекобожеского кесаря - не нужно быть более религиозным, нежели сами языческие мытари. Уж если для них эта монета не идол и не религиозная святыня, а просто денежный знак, - тем более христианину не стоит видеть в этой монете что-то большее.

А все же что не может не быть это печальным знаком нашей собственной миссионерской и пастырской несостоятельности - что и спустя 2000 лет после апостола Павла эти "немощные" и "несовершенные" (блаж. Иероним называет их "иудействующими"282) составляют запуганное и пугающее большинство даже в Церкви... Нельзя же ограничиваться тем, что все время лишь снисходить к слабостям немощных. Надо же все-таки и проповедовать им истину! Блаж. Феодорит сказал о таких "немощных", что их "не вкушение сквернит, но сквернится совесть, не приняв совершенного ведения, а будучи еще одержима идольской прелестью"283. Так сколько же будет длиться это "еще"?!