к общению с Богом, человеки делаются непотребными для Бога, как Бог объявил допотопным прогрессистам. Однако Он даровал им 120 лет на покаяние"830.
"У нас есть хорошая внешность: мы сохранили все обряды и символы первобытной Церкви; но все это мертвое тело, в нем мало жизни"831.
Святитель Феофан Затворник выражает пожелание, чтобы в ту епархию, где проживает его адресат, назначен был бы архиерей "умный, добрый и, главное - православный. Ибо есть, говорят, и очень неправославные"832.
Несколькими десятилетиями позже будущий митрополит Евлогий (Георгиевский), после провинциальной семинарии оказавшись в Московской академии в Сергиевой лавре и заметив, что некоторые студенты и преподаватели ежедневно перед началом занятий молятся у святых мощей, - поражается столь необычному проявлению веры833 (а после катастроф ХХ века для всех нынешних семинаристов, напротив, прийти с утра к Преподобному - это потребность внутренняя, недисциплинарная).
В том, XIX, веке, который из нашего нынешнего "чада" кажется столь церковно-благополучным, Е. Голубинский, профессор Московской духовной академии, считает первоочередной необходимостью - "заставить в училищах и семинариях учить и учиться хорошо и вывести в семинариях пьянство профессоров и учеников"834. Но - "что прискорбно - пьянство не только не убывает, но, пожалуй, еще прибывает: лет сорок назад мы росли дитятей в селе среди гомерического пьянства духовенства всей окрестной местности, но, по крайней мере, мы не слыхали случаев, чтобы люди умирали от пьянства, а из наших товарищей и близких сверстников по учению мы знаем до пятка, которые отправились на тот свет положительно от пьянства"835.
А вот горькие слова святителя Николая, просветителя Японии: "Недавно кончился собор здесь. На нем и после него до сих пор, сколько я страдал, Боже упаси! Церковь приводит в отчаяние. Кажется по временам, что ничего ровно, кроме пены, - дунуть - и все разлетится"836. И в России не иначе, чем в Японии: "Как бесцветна, как противна жизнь здесь <в России> без живого дела! Все сочувствуют Миссии, но несносная формалистика тянет в бесконечность. Такова система! Хороша ли? И сам-то делаешься скучным, гадким, точно неживым"837. Особенно больно видеть это равнодушие к проповеди на фоне активности протестантов: "Боже, сколько людей у этих протестантов на всех путях! И какие превосходные, энергичные деятели! Живо и действенно еще у них христианство. Без помощи благодати Божией не было бы того"838. "В заключение пристали с вопросом: почему же