И надо было защищаться от этих ложных толкований. Вообще, любой текст существует только в интерпретации: каждый читающий понимает и толкует текст по-своему. Поэтому Евангелие естественно нуждалось в защите, чтобы вольные, ложные интерпретации были отторгнуты и чтобы апостольское понимание Христовых слов, - т.е понимание их теми людьми, которые были со Христом и которых Он сам учил, - не погасло в веках. С этой целью и возникает Предание, возникают догматы, которые не столько утверждают нечто о Боге, сколько отстраняют слишком поспешные, слишком одномерные концепции.
Так вот: Православие как догматическая система сформировалось в первые века христианской эры и затем оно в этой скорлупке, в этом панцире так и жило. И дожило до нашего времени. И тут вдруг оказалось, что все это очень актуально, потому что вновь начинается эра язычества, нового язычества, то, что называют "эрой Водолея", когда мир предпочитает считать года не от Рождества Христова, а по принципу: "год голубой свиньи" или "красного быка". Вот в это время Православие оказывается очень своевременным. Более того, то, за что больше всего презирали и ненавидели православных лет сто назад, сегодня оказывается всего нужнее людям. Ведь за что презирали? "У вас сплошные обряды, вы не проповедуете Евангелие"! А сегодня оказывается, что мало Евангелие проповедовать, оказывается, самое важное - дать ту самую "энергийную", если хотите, защиту, те самые обряды и церковные Таинства. Сегодня, когда нас на каждом шагу окружают колдуньи, шаманы и т. п., оказывается, что "благодатный покров" Таинств Церкви - это не просто метафора. Оказалось, что призыв ко Христу после Таинства Причастия - "Пройди во уды моя, во вся составы, во утробу, в сердце", т.е. наполни Собой все части моего организма и моей души, - это не просто метафора, а условие выживания человека в мире, в котором "вся геенна и прах вышли из под земли".
Ну что ж, это означает, что протестантизм оказывается теперь христианством ушедшей эпохи. Протестантизм - это "старообрядчество" в истории христианства, устаревший тип благочестия, устаревший тип понимания Евангелия и жизни по Евангелию. А Православие, в силу своей неповоротливости, оказывается в очень выгодной позиции в ту языческую эпоху, в которую возвращается история.
И в этом смысле становится понятным, почему Апокалипсис в конце человеческой истории видит картины очень напоминающие эпоху ранней христианской Церкви (христиан опять немного, их опять гонят, и опять торжествует "зверь"