результате этой прикрепленности? Она рождает насилие.
Анализируя почти двухлетний опыт работы нашего театра (а я много лет работал в театре актером и режиссером), мы столкнулись с неожиданным моментом. Театр, в идеале, должен состоять из творческих индивидуальностей. Людей самобытных, своеобычных, не похожих друг на друга, объединенных художественной идеей. А получилось так: несмотря на то что мы работали с огромной отдачей и производили качественную продукцию, существовала во мне постоянная неудовлетворенность. Пока наконец не закончилась так называемая педагогическая часть нашей работы. Освободившись от позиции педагога, я вдруг понял, что все время совершал насилие над актерами. Я пытался заставить их жить в моем мире.
Театр очень сложное явление, потому что, с одной стороны, — это коллективное дело, а с другой стороны — каждый должен быть индивидуальностью. И я проявляю по отношению к актерам насилие, и состоит оно в том, что я, не принимая их социально-психологический жизненный мир, потому что он мне не нравится, в силу своего положения ведущего режиссера, да еще и педагога, начинаю волей или неволей навязывать те позиции, которые принадлежат к моему миру, а поскольку я принадлежу к миру в общем-то эзотерическому, то получается просто издевательство над людьми. Ведь они от меня зависят. И производство у нас такое. Я к ним никакой рабочей претензии предъявить не могу, потому что они работают с полной отдачей, качеством, выкладываются, а я все время недоволен.
Когда нормы одного социально-психологического мира навязываются людям, принадлежащим к другим мирам, тогда и происходит насилие.
Очень тонкое, бессознательное насилие. Бывают и явные формы: типа «наша вера самая лучшая». С дубинкой. Кто не нашей веры, тех по голове надо бить и срочно спасать, потому что они заблуждаются. Но это еще хороший вариант, потому что здесь хоть видно, чего человек хочет, какую дубинку он держит, можно тоже взять в руки дубинку и сражаться.
Страшнее всего, когда ни один, ни другой, ни третий — никто не понимает причины происхождения конфликта, и тогда начинается погром. Потому что идет неадекватная трактовка самого ощущения насилия.
Есть, конечно, мазохисты, конформисты-мазохисты, которым насилие над ними доставляет большое удовольствие, и они делают вид, что все приняли, и ловят кайф на этом, но это же не означает, что они на самом деле перешли из одного мира в другой. Представьте, что человек все время делает так: «Да, учитель, да!» Но