похлопал по соседнему креслу:
– Присядь со мной, малышка, и я тебе все все расскажу. И прежде всего то, что мы предпочитаем называться мондьялитко. Это белашкийское название… э э… не слишком лестное.
«Что верно, то верно, – подумал Лисил, – но для бродячих воришек – в самый раз». Разговор грозил повернуть в нежелательную сторону, и, спеша пресечь это, Лисил повернулся к зупану Каделлу.
– Мы пришли совсем не за этим. Я и моя спутница, – он кивком указал на Магьер, – ищем кое какие сведения и надеемся, что вы сможете нам помочь.
Надья глянула на Магьер с неприкрытым любопытством и гостеприимно протянула руку:
– Да присядь же, к чему стоять? Что за сведения ты ищешь?
– О моем отце, – ответила Магьер и, едва заметно покачав головой, осталась стоять. – Обо всем, что поможет мне его найти. Двадцать пять лет назад, когда я родилась, он был местным лордом и жил здесь, в замке, – вот и все, что мне о нем известно. Мало кто из здешних крестьян его помнит, а те, кто помнит, или не знают его имени, или не хотят о нем говорить. Я надеялась, что у вас в замке найдутся какие нибудь записи…
Наморщив смуглый лоб, Надья обернулась к мужу. Мгновение Каделл, потирая массивный подбородок, смотрел в стол, затем все же покачал головой.
– Когда мы прибыли сюда, – сказал он, – замок был в плачевном состоянии. Растащили даже кое какую мебель. До нас тут здесь почти два года никто не жил, да и налогов не собирали. Когда меня назначили управляющим, я согласился только с условием, что князь Родек не станет требовать налогов за последние годы и даст мне время разобраться в делах и кое что переменить.
Мысль об уделе, который почти два года оставался без хозяина, показалась Лисилу дикой и невероятной, однако он придушил свое любопытство, здраво рассудив, что оно не имеет отношения к делу.
– Но хоть что то же у вас должно было сохраниться? – спросил он. – Счета, налоговые записи, конторские книги… да что угодно!
– Ничего такого я не нашел, – ответил Каделл. – Как видно, мой предшественник увез все бумаги назад в замок Энтов или же их тоже растащили. Мне тут все пришлось начинать сначала, даже заново пересчитать крестьянские хозяйства и причитающиеся с каждого налоги.
Магьер помрачнела и опустила взгляд, вцепившись в спинку кресла.
Отчасти Лисил был разочарован, но лишь отчасти. В основном он испытал облегчение, что, в свою очередь, вызвало у него тяжелейшие угрызения совести. Кто бы ни был отец Магьер, мать ее, как подозревал Лисил, не просто умерла родами – ее постигла иная, более страшная