видеть. Или то, что я позволяла им увидеть, — она улыбнулась не очень то и приятным воспоминаниям. — Некоторые умирали, думая, что трахают собственных матерей! Тебе бы посмотреть на их лица! — улыбка поблекла. — Но Уолтер увидел меня.
— Как он выглядел?
— Трудно сказать, Сюзанна. Он ходил в капюшоне, а под ним улыбался, такой он был улыбчивый, и он поговорил со мной. Вот там, — она указала на федикский салун «Хорошее время» чуть подрагивающим пальцем.
— На лбу отметины не было?
— Нет, я в этом уверена, и он не был одним из тех, кого отец Каллагэн называл «низкими людьми». Они то занимались Разрушителями. Разрушителями и только ими.
Вот тут в Сюзанне начала подниматься злость, хотя она и старалась этого не показывать. Миа имела доступ ко всем ее воспоминаниям, то есть ко всем планам и секретам их ка тета. У нее возникла ассоциация с побывавшим в доме вором, который не только украл деньги и просмотрел личные бумаги, но и перемерял твое нижнее белье.
Неприятная, крайне неприятная ассоциация.
— Уолтера, полагаю, ты могла бы назвать премьер министром Алого Короля. Он часто путешествует в чужом обличье, в разных мирах его знают под разными именами, но он всегда улыбается, всегда смеется…
— Однажды я с ним встретилась, — ответила Сюзанна. — Тогда его звали Флегг. Надеюсь, что мы встретимся вновь.
— Если бы ты хорошо его знала, то желания увидеть его вновь у тебя бы не возникало.
— Разрушители, о которых ты упомянула… где они?
— Как где? В Тандерклепе, разве ты не знаешь? В стране теней. Почему ты спрашиваешь?
— Исключительно из любопытства, — ответила Сюзанна и вроде бы услышала Эдди: «Задавай любые вопросы, на которые она ответит. Продержись день. Дай нам шанс успеть к тебе». Она надеялась, что теперь, когда они находились в разных телах, Миа не могла читать ее мысли. Если могла, шансы на спасение стремились к нулю, как у людей, оказавшихся без весел в лодке, которую несло по бурной реке. — Вернемся к Уолтеру. Можем мы о нем поговорить?
Миа обреченно пожала плечами, как бы показывая, что деваться некуда, но Сюзанна ей не поверила. Как давно у Миа в последний раз появлялась возможность выговориться? И ответ напрашивался простой: да никогда не было у нее такой возможности. И все вопросы, которые задавала Сюзанна, все сомнения, которые высказывала… конечно же, многие наверняка приходили Миа в голову. Она их тут же отметала, полагая кощунственными, однако, они приходили, потому что дурой Сюзанна ее не считала. Разве что одержимость одной идеей лишило ее разума.