Только потом я вернусь.
— Почему?
— Я стану вампиром. Стану его рабом. Его писцом, возможно. Его карманным писателем.
— Кого?
— Повелителя пауков. Алого Короля, Пленника Башни.
— Господи, Роланд, — прошептал Эдди. Его била дрожь. Что они нашли? Какой улей разворошили? — Сэй Кинг, Стив, сколько вам было… сколько тебе лет?
— Семь, — пауза. — Я обмочил штаны. Не хотел, чтобы пауки укусили меня. Красные пауки. Но тут появился ты, Эдди, и я обрел свободу, — он широко улыбнулся, его щеки блестели от слез.
— Ты спишь, Стивен? — спросил Роланд.
— Ага.
— Засни еще глубже.
— Хорошо.
— Я сосчитаю до трех. На счет три ты заснешь так глубоко, как только сможешь.
— Хорошо.
— Один… два… три, — на три голова Кинга опустилась. Подбородок лег на грудь. Струйка серебристой слюны вытекла изо рта и закачалась, словно маятник.
— Итак, теперь мы что то знаем, — Роланд посмотрел на Эдди. — Возможно, что то важное, решающее. Алый Король коснулся его, когда он был ребенком, но каким то образом мы перетянули его на свою сторону. Точнее, ты перетянул, Эдди. Ты и мой давний друг, Берт. В любом случае, твоя роль в этой истории особенная.
— Я бы куда как больше гордился своими героическими поступками, если бы помнил их, — ответил Эдди. — Ты понимаешь, что я еще не родился, когда этому парню исполнилось семь лет?
Роланд улыбнулся.
— Ка — колесо. Ты долгое время вращался на нем под разными именами. Похоже, одно из них — Катберт.
— А ты можешь что нибудь сказать насчет того, что Алый Король — Пленник Башни?
— Не могу. Не имею об этом ни малейшего понятия. Роланд вновь повернулся к Стивену Кингу.
— Стивен, сколько раз, по твоему, Владыка Дискордии пытался тебя убить? Убить тебя и остановить твое перо? Заткнуть твой грозящий неприятностями рот? С того первого раза в сараи твоих тети и дяди?
Кинг вроде бы попытался подсчитать, потом покачал головой.
— Делах, — ответил он. То есть, много. Эдди и Роланд переглянулись.
— И всегда кто нибудь приходил на помощь? — спросил Роланд.
— Нет, сэй, не надо так думать. Я не беспомощный. Иногда отходил в сторону.
С губ Роланда сорвался смешок, очень сухой, напоминающий треск переламываемой об колено палки.
— Ты знаешь, кто ты?
Кинг покачал головой. Его нижняя губа оттопырилась, как у обиженного ребенка.
— Ты знаешь, кто ты?
— В первую очередь — отец. Во вторую — муж. В третью — писатель. Потом — брат. А после братства я умолкаю. Хорошо?
— Нет. Нехорошо. Ты знаешь, кто ты?
Долгая пауза.
— Нет. Я сказал все, что мог. Перестань спрашивать меня.
— Я перестану,