то, что автоматная
пуля не может остановить человека, а то, что он только что чуть не застрелил
ценного сотрудника. Ведь была же мысль дать очередь наискось, через голову!
А Белоусов лязгнул зубами. Ему стоило огромных усилий сохранить видимость
самообладания и успокоить парней.
- Пойдем, Михаил Львович, - сказал заместитель директора "Барса" ученому.
- Пойдем, Семеныч, - согласился Патрикеев.
В молчании вышли они к Машине, где подручные ученого, которых Олег
Семенович так и не удосужился до сих пор запомнить, загружали камеру
свинцовыми болванками. Увидев Патрикеева в порванном пиджаке и разбитых
очках, они испуганно замерли.
- Не ждали? - улыбнулся физик все той же жутковатой улыбкой. - А я
вернулся. Выгружайте свинец. Нам нужно Семенычу ложек на банкет сделать.
Дурачье! В изделиях-то золото дороже, чем в слитках! Грузи свои приборы,
Семеныч!
Подручные физика, кряхтя, начали вытаскивать из камеры свинцовые бруски.
Патрикеев подошел к компьютеру, развернул системный блок и сунул голую руку
в какой-то разъем. Посыпались искры, по монитору пробежали цветные сполохи.
- Готово, - объявил Патрикеев. - Грузи ложки, Семеныч. Все будет в ажуре.
А я здесь еще помаракую. Машина со сбоями работает. Полезное действие нужно
повышать.
Через пять минут Белоусов выгреб из камеры золотые ложки-вилки-ножики, но
радости не испытал. Идея казалась ему дурацкой, но отказываться от нее было
поздно. Оставив криво ухмылявшегося Патрикеева с его Машиной, он поехал на
банкет. Далила должна была ждать его там.
***Кравчук лез по вертикальному стволу, чудовищным усилием сохраняя
звездообразную форму тела. Только так, упираясь руками и ногами в скользкие
стены, можно было удержаться. Но иногда он все равно скользил вниз. Съезжал,
несмотря на огромную силу, с которой вдавливал руки и ноги в стены. Однако,
съехав вниз на несколько сантиметров, Владимир Петрович изменял угол
поворота тела относительно ствола и снова лез.
Первые метров тридцать прошли у Кравчука неплохо. Но дальше, несмотря на
возбуждающее действие наркотика, тело начало костенеть от страшного
напряжения. А до поверхности было еще лезть и лезть..
- Сволочь, - бормотал Кравчук себе под нос. - Вывел, дрянь, на
поверхность. Ему хорошо, гаду летучему. Он и сквозь стенки проходит. Глюк он
и есть глюк. А я через стенки проходить не умею. Пока. Вот шмякнусь сейчас
вниз - и пожалуйста...
Бормотал и ругал шарик Кравчук сугубо для того, чтобы