и сам не понял, отчего он вдруг так развеселился, почему стало
легко на душе, зачем он рассказывает Наташе байку, услышанную невесть когда.
Просто потеплело на шее под рубашкой гранатовое ожерелье, и мир стал
выглядеть веселее.
- Будем вместе работать во имя того, чтобы скорее объединиться с братьями
по разуму! - говорила между тем со сцены Далила. - Выберем нужных людей в
думу, соберем пожертвования на храм! Пока сборщики будут ходить среди вас, я
спою...
И Далила запела.
Брентон замер, вслушиваясь в слова. Сергей удивленно поднял глаза на
эстраду, и даже ругавший певицу Молоканов начал мурлыкать что-то себе под
нос. Песня звучала очень красиво. Мотив так и затягивал, увлекал в дальние
дали, заставляя вспоминать о прошлом и надеяться на будущее. Слова были
самыми незатейливыми - о любви, об измене, о верности и предательстве...
В середине песни Брентон вдруг заявил во всеуслышание:
- У меня внутренний моральный конфликт.
Молоканов посмотрел на авенорца, которого друзья выдавали за канадца, с
подозрением.
- В каком смысле? - поинтересовался Сергей.
- Чарующая мелодия. И одновременно страшная. А слова вообще непонятно,
правильные или нет.
- Как - правильные? - удивилась Наташа. - Музыка - искусство, оно не
может быть правильным или не правильным. Искусство - дело вкуса...
- Нет, искусство может быть злым и добрым, - не согласился Брентон. - А
что поет эта женщина, я не совсем понимаю. Вроде бы песня дает положительный
заряд, но увлекает в самые темные глубины животного подсознания...
На тротуар неподалеку от беседующих молодых людей въехала серебристая
"БМВ". Телохранители, сторожившие подступы к сцене, положили руки на оружие.
С одной стороны, новая машина не представляла непосредственной угрозы. С
другой - это же не лимузин их певицы. Он не может игнорировать все
запрещающие знаки на центральной улице города и разъезжать по тротуару.
Тонированное стекло водителя опустилось. Ульфиус, сидевший за рулем,
подмигнул молодым людям.
- Поехали. Дома у Наташи все чисто. И не было никого.
- Даже родителей? - встрепенулась Наташа, покинув увлекшихся разговором
молодых людей и садясь на переднее сиденье. - Они, наверное, страшно
беспокоятся...
- Не беспокоятся, - улыбнулся Ульфиус. - Перед отбытием я отправил им
письмо от твоего имени.
- А что ты в нем написал? - встревоженно спросила девушка.
- Да то, что они сами захотят прочесть, - объяснил магистр. - И то, что
объяснит твое отсутствие дома.