Евгений Гаркушев

НИЧЕГО, КРОМЕ МАГИИ 1-2 часть

я понял, что место дуэли сильно изменилось с

тех пор, как я видел его последний раз. Во-первых, здесь появился новый

памятник. Михаил Юрьевич с плохо узнаваемым лицом стоял, держа в руке

огромный, гротескный пистолет и целясь в невидимого противника. Старая

стела осталась в том же виде, как я ее запомнил, а неподалеку была

воздвигнута огромная мраморная плита, на которой были крупно выбиты

стихотворные строки:

С тех пор как вечный судия

Мне дал всеведенье пророка,

В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви

И правды чистые ученья:

В меня же ближние мои

Бросали бешено каменья.

Часть букв была заполнена золотой краской, часть - небесно-голубой

лазурью. Впечатление стела производила двойственное: примитивное и

вместе с тем утонченное. Не знаю, как такое могло быть, но я

почувствовал и красоту, и вычурность, и нарочитость.

Со стороны Машука, обращенной к городу, сюда шла торная дорога.

- Похоже, место популярное, - заметил я. Священник вновь странно

посмотрел на меня:

- Да ведь это центр поклонения языческому культу Лермонтова. Сюда

приезжают жители аулов, лежащих и за сто, и за двести километров.

Местные жители считают древнего поэта полубогом, пораженным коварным

демоном, но вновь обретшим силу. Пророком, вестником... Тем, кто может

наградить и наказать. Он покровительствует Бештауну. Неужели вы и об

этом никогда не слышали?

- Не слышал. - Я пожал плечами. - Мне приходилось бывать в Бештауне

только один раз. Я все время жил в Баксанском ущелье.

Мы присели на каменную лавку неподалеку от мраморного камня.

- Среди народов, населяющих горные теснины, Лермонтов особенно

популярен. - Отец Филарет осуждающе покачал головой. - У пастухов ходят

апокрифические предания о молодом поэте-пророке, многие его стихи и

откровения заучивают наизусть. Даже я кое-что знаю на память, хотя жил

по другую сторону Кавказского хребта. Выучил в детстве. Запретный плод

сладок, а у нас поклонение Лермонтову, естественно, запрещено. Но

горские народы, выходцы из этих мест, игнорируют запрет митрополита Вы,

сэр Лунин, явно что-то недоговариваете.

- Недоговариваю? - переспросил я. - Да ведь я ничего о себе не

рассказывал. История слишком невероятная... Священник поморщился:

- Чего только не бывает в жизни! А на исповедь ходите, брат мой?

Ну, это уже чересчур! Время исповедаться, как мне казалось, еще не