души изумруда перешла в меня. Вот меня и
отправили от греха подальше - основывать свой клан.
- Не понял, - признался я на этот раз. - Что-то я о таком не слышал.
- Немудрено, Лунин, немудрено, - торжественно изрек гном. - Ибо
случай действительно очень редкий. Случается такое раз в несколько тысяч
лет. Но все просто - даже вы, люди, поймете. Если судьба меня выделила -
значит, я буду играть какую-то важную роль. И все об этом знают. Смогу
ли я спокойно жить после этого в клане? Вожди будут ждать, что я их
подсижу. Молодежь станет устраивать мне пакости или заискивать... Лучший
способ - отправить меня в свободное плавание. Сделать основателем клана.
Что может быть почетнее для любого гнома? Тем более не старшего в роду?
А что - клан Шмигги - по-моему, звучит!
Глаза гнома так горделиво поблескивали, что мне стало ясно: налицо
мания величия. Но ею страдает по меньшей мере половина всех гномов,
поэтому вслух я ничего не сказал.
- Ешьте мясо, - предложил я, снимая с огня три деревянных шампура.
Валия не заставила себя упрашивать, гном тоже впился в жареную
баранину крепкими зубами и громко зачавкал.
- Спасибо, Лунин, - с набитым ртом проворчал он.
- Повкуснее глины?
- Да, пожалуй, - неохотно согласился гном. - Но я предпочитаю фрукты.
Валия, видя, как жадно ест гном, рассмеялась. А потом спросила:
- Почему ты все время называешь моего друга Лунин? Говорил хотя бы
"господин Лунин". Или Сергей. Его так зовут.
Давясь мясом, гном горестно покачал головой:
- Увы мне! Обычаи не позволяют. Если уж он представился мне как
Лунин, иначе я его назвать не могу. Если бы, скажем, твой друг сказал:
"светло-вельможный величайший брат императора господин Лунин", мне бы и
пришлось так называть его всю жизнь. Но он сказал просто: "Лунин".
Обычаи сильнее меня!
- Да, он говорит правду, - подтвердил я. - Не обращай внимания,
княжна. Ты не знала, как нужно представиться, а я знал и все же допустил
ошибку, а ты все сделала правильно. Вот что значит всегда и везде
соблюдать этикет.
- Да, этикет - грандиозная вещь! - не смог смолчать Шмигги. - Что я
уважаю в людях - так это то, что некоторые из них соблюдают этикет.
Дальнейший наш обед проходил под несмолкаемые, перебиваемые лишь
чавканьем рассуждения гнома о том, что он еще ценит в людях. В
частности, он ценил скромность некоторых представителей нашей расы -
вполне оправданную, если учесть, что мы, вообще-то, ни на что не
годимся. Еще его привлекала молчаливость наших сородичей - ибо