в свою столицу, в свой родной
город. Княжна намеревалась биться за него честным клинком, не используя
выдумки монахов. И не страшилась погибнуть в бою за свою страну.
- Впереди, на другом конце города - большой воинский отряд, -
просигналил командир боевого дирижабля в ставку главнокомандующего.
Что ж, мы были к этому готовы. Солнце опустилось к самому горизонту,
а двигать армию по городским улицам в темноте, где на каждом шагу можно
устроить засаду, решился бы только безумец. Нужно было разведать
обстановку, и уже тогда предпринимать решительные действия. Поэтому в
пригороде мы остановились, заняв три квартала и выставив часовых.
Ставка генерала Корнеева расположилась в большом двухэтажном доме,
принадлежавшем знакомому Валие купцу. Ни купца, ни его домочадцев, ни
даже слуг в доме не оказалось. Убиты? Уведены в плен? Сбежали? Трудно
сказать...
К центру города были посланы летучие дозоры - пешие, на конях и на
велосипедах. На несколько кварталов впереди город словно вымер. В домах
можно было найти только одиноких старух, которые не могли ничего толком
рассказать, да тяжелораненых. Мертвых тоже хватало - враги
свирепствовали здесь совсем недавно.
К полуночи возвратился отряд специально обученных разведчиков
Славного государства, пробравшийся до самого Провала. Они доложили
главнокомандующему, что дворец княжны и постройки вокруг него заняты
повстанцами - воинами Салади. И те знают о приближении армии союзников.
Несмотря на такие обнадеживающие вести, ночью мы не стали
предпринимать никаких шагов. Существовала опасность, что Лузгаш все-таки
приготовил нам ловушку. Да и воины Салади не спешили к нам навстречу,
видимо опасаясь того же.
С первыми лучами солнца наша армия в боевом порядке двинулась вперед.
В центре города ее встретил большой конный отряд, возглавляемый Салади.
Командующий армией повстанцев гарцевал на прекрасном вороном коне. В
руке его была обнаженная сабля, доспехи сияли алым в лучах рассветного
солнца, поднимавшегося у нас за спиной. В общем строю я узнал некоторых
джигитов, знакомых мне по тем дням, что я провел при дворце. Особенно
радостно было увидеть неунывающего Касыма Нахартека, единственного
уцелевшего воина Сотни-у-Врат, старого моего знакомца.
А вот Чимэдоржа, которого я встретил в трактире, в войске не было.
Убит? Захвачен в плен? Я был склонен надеяться, что монгол просто не
вышел из тени. Может быть, ему даже удалось