Точнее, я все
больше здесь ночую, но комната за мной закреплена. А он домой ночевать
ходил - там ведь кухня, шкаф с припасами... Стало быть, сложил он
инструменты, которыми работал... Мне еще заставлять его пришлось, он все
порывался домой убежать - кричал, что темно уже, кушать хочется. Темно,
не темно - сделал дело, гуляй смело. Все нормальные люди через главный
корпус в студгородок ходят. Особенно ночью. В рощах темно - хоть глаза
выколи, корни из земли торчат, споткнуться можно. А Дима поперся прямо
через тутовник. Есть там тропка, только по ней и днем идти - лицо все
исхлещешь. Короче, конечно, в два раза, но, по-моему, лучше прогуляться
перед сном по ровным дорожкам. Одним словом, я последний был, кто его
видел. Утром на работу Дима не пришел. Никто и не всполошился. Может
быть, животом мается - с ним это часто бывало, после того как обожрется.
И на следующий день нет. На третьи сутки профессор заинтересовался, где
же студент, послал курьера в общежитие, а там ему сообщают, что уже три
дня Димы нет. Принялись копать и выяснили, что он до общежития так той
ночью и не дошел. Ну, искать его начали по садам. Сумку нашли, в ней
протухшие бутерброды. А Димы и след простыл.
- Может, он сбежал просто? Или ушел? Или украли его?
- Маловероятно, - отрезал Константин. - В тутовнике сумка валялась.
Бутерброды он просто так никогда бы не бросил, особенно на ночь глядя,
когда столовая не работает. И что украли его - сомнительно. Как такую
тушу транспортировать? Проще уж было Семена украсть. Его, кстати, позже
мертвым нашли. А Самойленко, боров толстый, мог только под землю
провалиться. Или пышными калачами его куда-то заманили.
- Не очень-то ты Диму любил, - заметил я.
- А за что его любить? Да и вообще, как можно уважать человека, для
которого его брюхо важнее науки?
Я изобразил понимающий кивок, хотя студент Слуцкого нравился мне все
меньше, а Константин продолжил:
- Вот, к слову, о Семене Протасове. Неплохой был парень. Только руки
все время синие и уши. Сердце очень больное. Молодой, а уже инфаркт
перенес. Но наукой занимался рьяно - хотел хоть что-то успеть. У Семена
привычка была - он у-шу занимался. Китайской гимнастикой. Понемногу, для
тонуса. Причем в любое время суток: утром, днем и ночью, когда желание у
него появлялось. Выходил в сад, садился под яблоней и дышал. Больше ему
почти никаких упражнений нельзя было делать. И вот вышел он как-то под
вечер, и два часа его нет. Мы с дядей Пашей - лаборантом здешним, тоже
пропавшим