я Касыму. - Может быть, кто-то живет в
ветвях?
- Я с тобой, - отважно заявил Нахартек.
Глаза юноши при этом бегали. Видно было, что лезть наверх ему совсем
не хочется. Одно дело - бой на твердой земле, другое - среди веток, с
какой-то могучей обезьяной. Мне по большому счету было все равно. В
любой ситуации можно найти преимущества. Конечно, если у тебя нет
хвоста, а у твоего противника есть, на дереве тебе придется тяжелее. Но
это еще не повод для отчаяния.
Я не стал отговаривать Касыма. Подпрыгнул, ухватился за ветку,
подтянулся и вскоре уже легко взбирался по сучкам и веткам. Лазить по
ореху - одно удовольствие. Кора на ветвях гладкая, всегда есть на что
опереться, потому что ветвей много. И в то же время молодые веточки не
стремятся порвать одежду. Потому что маленьких веток на орехе просто
нет. Даже зеленые - толщиной в палец.
Нахартек пыхтел позади, не стараясь меня обогнать, но и не отставая.
Поднявшись метра на четыре, я понял, что принял правильное решение.
Запах усиливался. Он шел именно из кроны дерева!
- Воняет, - заметил снизу Касым.
- Тише, - шепнул я ему. - Тому, кто вверху, совершенно необязательно
знать, что мы идем к нему в гости.
Между тем чем выше мы поднимались, тем темнее почему-то становилось,
а не светлело, как можно было ожидать. Нахартек почти догнал меня и лез
немного ниже, сбоку. Ствол был очень толстый, до верхушки дерева,
наверное, оставалось еще метров тридцать.
И тут сквозь листву я увидел словно бы плотный темный полог. Как
будто наверху был выстроен помост.
Поднявшись еще на несколько метров, я понял, что это паутина.
Огромный лоскут паутины, натянутой между ветвями. Но только с одной
стороны дерева. С другой был свободный проход.
Я ненавижу пауков. Никакие тренировки, никакие доводы учителей не
смогли избавить меня от арахнофобии. Даже в монастыре Лаодао, славящемся
суровостью воспитания, я не смог полностью избавиться от отвращения к
членистоногим. Я не боялся змей, спокойно относился к зубастым и
шипастым хищникам, но не переносил мохнатых пауков. Даже средних
размеров. Единственное, с чем я мог смириться, - это маленькие паучки,
рассмотреть детально которых практически невозможно. Тем я даже мог
позволить ползать у себя по руке.
Сейчас я постарался убедить себя, что такую большую паутину могли
соткать, конечно, только маленькие пауки. Много маленьких безобидных
паучков. Приятного мало, но терпимо.
- Гадость какая, - услышал я голос