все к его приходу было готово.
Как только он появлялся, старики начинали суетиться,
словно что-то еще надо было сделать, да только де-
лать было нечего, будто много надо было сказать, но
ничего не говорилось.
Ван Липин чувствовал, что что-то назревает, но что
– он не знал. Это непонятное ощущение появилось в
нем с того самого дня, когда Дед «напутал». Да еще те
строчки, неизвестно как появившиеся у него в голове,
они тоже были источником этого ощущения.
Что же может случиться?
Неужели старики знают, что в связи с изменением
обстановки их горячее желание вернуться в пещеры,
которые они давно покинули, не может исполниться?
А почему Наставник Чистого Покоя так пошутил, ска-
зал, что мне надо жениться? Неужели одного меня
здесь оставят, разлучатся со мной?
Про себя Ван Липин понимал, что на его уровне ощу-
щения не обманывают. Он ничего не может скрыть от
Учителей, а Дед и Отцы тоже от него ничего скрыть не
могут. Но все четверо люди, из плоти и крови, у них есть
чувства, и чувства искренние, чистые, глубокие. Чтобы
они расстались? Ван Липин не верил, не желал, не до-
пускал, что такое может действительно произойти. Это
было просто невыносимо, от этих чувств душа боле-
ла, и боль была гораздо острее той, которую он испы-
тывал в процессе совершенствования в выплавлении,
гораздо мучительнее. Ван Липин испытывал еще одно
из страданий человеческой жизни.
А разве не то же самое чувствовали старики? Они
достигли уже преклонных лет, ни родственников. ни де-
тей у них не было, но они глубоко и искренне любили
людей. А любовь к своему внуку и сынку Ван Липину,
который вырос на их глазах, на которого полтора де-
сятка лет тратили они кровь своего сердца, шаг за ша-
гом привлекая его к себе, была так велика, что выра-
зить ее в словах не представлялось возможным. Сей-
час же им предстояло расстаться, и разве не было это
для них огромным горем?
Но решено было сделать именно так, молча решено.
И ни один решения не нарушил, все строго охраняли
плотину, поставленную на пути чувств.
В один из дней Ван Липин справился с работой по-
раньше и с завода сразу зашел в магазин. Купил две
пары матерчатых туфель, они были очень прочные и
предназначались для двух Отцов-Учителей. Потом за-
шел в магазин готового платья и выбрал кофту и шта-
ны старого фасона, кофту с застежкой посредине, а
штаны широкие, свободные, это предназначалось Де-
ду. Завернув все хорошенько, направился на гору.
Вечернее солнце окрашивало западный угол неба,
воздух был