необычайно свеж.
Старики ждали его прихода у порога.
Ван Липин приблизился. Он увидел силуэты стари-
ков. А еще то, что несколько ив перед хижиной, кото-
рые выросли вместе с ним, были заново окопаны, зе-
мля под ними окучена валиком и залита водой.
Все четверо задумчиво глядели на эти деревья, ни-
кто не произносил ни слова. Как будто вспоминали, как
сажали из здесь много лет назад.
Как быстро летит время! Деревья стали высокими и
пышными, а Ван Липин из маленького мальчика пре-
вратился в мужчину, наставники же стали Бессмертны-
ми старцами.
Со свертком в руках Ван Липин подошел к старикам
и не окликнул их, как обычно, ноги его подогнулись, он
упал на колени.
Наставник Чистого Покоя поспешил поднять его,
ворча: «Это что же такое? Почему не слушаешься, по-
чему опять деньги зря тратишь?»
«У ученика одно желание – чтобы Наставники при-
няли подарки». У Ван Липина перехватило дыхание.
«Заходи в хижину, надо поговорить»,—Наставник
Чистого Покоя потянул Ван Липина за руку, и все во-
шли вслед за ним.
Уселись на кане и снова без слов глядели друг на
друга. И Учителя и ученик понимали: что должно слу-
читься, то случится.
Дед крепко взял Ван Липина за руку, другой рукой
ласково потрепал его по волосам и сказал: «Сынок, ты
устал за день, ступай пораньше домой, отдохни».
Старики встали. Ван Липин тоже невольно поднялся,
поклонился, сложив руки, и очень тихо сказал: «Пусть
Наставники берегут себя. Ученик прощается».
Пятясь, он вышел из хижины. Через несколько ша-
гов, видя, что старики все еще стоят неподвижно, по-
вернулся и стал быстро спускаться с горы.
Стемнело. Ван Липин шел, сам не зная куда. Внезап-
но до слуха его донеслись звуки ивовой дудочки, тягу-
чие, плавные, мелодия с характерным ритмом.
За стенами дворца
У обочин пути,
Ароматы травы вознося к небесам,
Унесет ветерок звуки дудки моей
Далеко-далеко, куда солнце ушло.
И устои Небес,
И глубины морей
Будут знать, что расстались надолго друзья.
Только кубок вина и остался со мной,
Чтобы в ночь расставанья рассеять тоску.
Ван Липин понял, что это мелодия песни Ли Шутуна
(впоследствии монаха Хун Ифа). Знал ее только На-
ставник Чистого Покоя, а в миру она была давно забы-
та. Как же горько было услышать в этот час песню, ко-
торая называлась «Проводы уходящего».
Глотая слезы и не разбирая дороги, Ван Липин шел,
куда глаза глядят, к «устоям Небес и глубинам морей».
Ноги заплетались. «Устои Небес», «глубины морей» –
они ведь здесь, а впереди бескрайняя тьма.
Он